Разрыдавшись, мама закрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали, дыхание стало хриплым, а голос срывался от боли. Она рыдала с отчаянием, которое всегда прятала от меня.

И впервые за все это время, после многих лет ожидания этих искренних эмоций, которые она подавляла в мире без красок, в конечном счете уничтожив и меня, я подняла руки и прикоснулась к ней, обняла ее за худые плечи. Я прижала ее к себе с той же силой, с какой помогала ей есть, и с тем же отчаянием, с каким прятала от нее таблетки. С той же болью, с какой я прислушивалась к ее сбивчивому дыханию по ночам, надеясь, что по крайней мере в ее снах мы были счастливы.

Мама уткнулась лбом мне в плечо, а я прижалась к ней щекой, шепча ей всей душой, что она не одна, что мы найдем выход, что некоторые огни становятся видны, только когда глаза привыкают к темноте.

Мы будем вместе до конца – она и я: прекрасное чудо и ее маленький-премаленький ангел.

Я не заметила, как уснула.

Свет щекотал веки. По лицу, животу и рукам разлилось приятное тепло. Откуда-то издалека слабым тягучим гулом до меня долетал уличный шум.

Погрузившись в сладостное оцепенение, я не сразу нашла в себе силы открыть глаза. Лихорадка по-прежнему давила на меня, нагревая тело, как печь. Это не раздражало – наоборот, дарило приятное ощущение покоя. Даже как-то удивительно.

Я нахмурилась, потирая нос о подушку. Странно, почему она такая жесткая?

Я медленно открыла глаза, и лучи света прорвались сквозь ресницы. Когда я наконец сфокусировала взгляд, передо мной открылась реальность: я лежала на боку, укрытая одеялом до плеч, но этим картина не заканчивалась. Нет. К моей щеке прижималось что-то теплое и приятно пахнущее…

Я раскрыла глаза пошире.

Мои руки лежали на гладком, как мрамор, животе, а то, обо что я только что потерлась носом, оказалось ложбинкой между двумя грудными мышцами, приподнимаемыми глубокими убаюкивающими вздохами. Подбородок упирался в мою макушку, а горло, теплое и открытое, опьяняло запахом столь мужественным и соблазнительным, что мое сердце сжалось.

Лежа на боку, Андрас подложил одну руку под голову, а другой обнимал меня за талию. Его широкое запястье покоилось на моем бедре в свободном, но решительном положении, как будто по какой-то причине он захотел проявить свою защитную силу в момент, когда я буду наиболее беззащитна. Его лицо расслабилось: ресницы не двигались, губы мягко касались друг друга – при взгляде на них можно потерять рассудок. Похоже, Андрас глубоко спал.

Мои щеки покраснели, а дыхание перехватило. От близости его тела у меня закружилась голова.

Я пыталась понять, что произошло, и обнаружила, что мои ноги обхватили Андраса. Я не могла ни дышать, ни думать, ни чувствовать. Все мои ощущения сейчас подчинены его присутствию. Находиться так близко к нему – безумие. Мои мысли терялись в благоухающем тепле, в твердых, скульптурных очертаниях его мускулистого тела. Поразительно, какой силой может обладать мужчина: крепкие грудные мышцы, накачанные плечи, руки, способные вместить всю мощь тела, наносить удары и крушить, но и защищать, обнимать и прижимать, давая душевное спокойствие …

Переполненная отчаянными чувствами, я зажмурилась и положила руку на грудь Андраса, пытаясь отодвинуться. Призвав на помощь здравый смысл, я начала перебирать в голове прошлые неприятные события, связанные с Андрасом, вспоминать все, что знала о нем, но мое сердце, словно живущее своей отдельной жизнью, противилось мне.

В результате я крепче сжала его рубашку, отказавшись от попыток его оттолкнуть. Я боролась с собой как могла, но чем упорнее я старалась победить, тем яснее становилось, что побеждал Андрас с его чувственным запахом и теплом, которое окутывало меня, словно кокон.

Я продолжала ерзать с раздражением, пока из его груди не раздался глухой рокот.

– Тсс, тихо… – прошептали его губы мне на ухо.

Этот низкий, сонный, непристойно хриплый звук пробежал по мне, словно поток лавы, хлынувший в низ живота. От легкого спазма перехватило дыхание, и я невольно закрыла глаза.

Интересно, подумала я, не привычка ли спать рядом с Олли вызвала у него такую неосознанную реакцию. Когда он откинул голову и глубоко вдохнул запах моих волос, сердце забилось так быстро, что снова закружилась голова.

Я задрожала, когда его могучие легкие расправились, наполнившись моим запахом. Казалось, ему это понравилось, потому что он тихо простонал, и его сильная рука скользнула по моей талии, а затем ленивым движением сжала мое бедро.

По коже пробежала волна онемения. Мне не хотелось чувствовать его прикосновения, которые, как татуировки, он наносил на мою кожу. Но, к сожалению, близость, интимность и его запретное тело, приклеенное к моему, свивали мои эмоции в сложный клубок.

Пальцы Андраса, теплые, сильные, привыкшие сжимать, сгибать и убеждать без слов, слегка надавили на мое бедро, я закрыла глаза и сжала губы. А потом прижалась к его мускулистому телу, и горячая дрожь пробежала по телу, оседая внизу живота. Мое горячее дыхание обожгло его, а он, не осознавая, какую бурю во мне вызвал, испустил глубокий гортанный вздох, отозвавшийся в его груди. Андрас не спал!