Правда заключалась в том, что для Андраса я хотела быть именем.

Мне хотелось оставаться у него на губах, быть там, когда он подумает обо мне, прогонит меня, а затем проклянет. Мне хотелось жить в его мыслях, пока он курит сигарету, пока идет по улице или смотрит в сверкающую за окном темноту города, думая, что она слишком яркая, чтобы напоминать глубокую черноту моих глаз.

Я хотела, как темное чудо, войти в его сны и перевернуть там все вверх дном, а затем делать снежных ангелов на пепле этого хаоса.

Потребность быть для кого-то важным словами не выразить. Ее можно только увидеть в чьих-то глазах и признать, что они взяли у тебя все, что ты хотел взять у них.

– Называй меня по имени, – тихо прошептала я.

Мой голос был тонкой ленточкой. Его взгляд следил за движениями языка, скользившего между зубами, когда я произносила эти слова:

– Если ты это сделаешь, я уйду.

«Это то, чего ты хочешь. Это то, чего ты всегда хочешь, когда смотришь на меня так, как сейчас. Ты хочешь захлопнуть дверь перед моим носом и стереть меня со страницы своей жизни, как чужие каракули».

Разве нет?

Саркастическая усмешка тронула уголки его губ.

– Хм, что бы это значило?

Он глумился надо мной, как будто одной мысли об этой ловушке было достаточно, чтобы я казалась смешной. Я отпустила руки Андраса, проведя по его ладоням кончиками пальцев, при этом выражение моего лица оставалось твердым.

– Если ты этого не сделаешь… я подумаю, что ты хочешь, чтобы я осталась.

Компромисс! Я кое-чему научилась у этого мерзавца.

Андрас тоже это понял, но я не позволила ему сказать что-либо еще.

Придвинулась ближе, пробежалась по его трицепсам, затем остановилась на широкой груди. У него было достаточно времени, чтобы понять, что я собираюсь сделать. Я встретилась с ним взглядом, прежде чем приоткрыть рот и прижаться им к ложбинке между грудными мышцами.

Мои влажные и теплые губы впились в слова Et in Arcadia ego на его горячей коже.

Внезапно Андрас схватил меня за лямки комбинезона. Я резко выдохнула, когда он оторвал меня от груди и дернул, заставив мое сердце резко забиться. У меня перехватило горло. Я оказалась в миллиметре от его лица, зажатая в напряженной позе, с напрягшимся нутром, его хищное очарование пробудило болезненный импульс где-то под ребрами.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – выпалил он, снова задев мою гордость.

Андрас хотел показать, что ему наплевать на меня, что это я цеплялась за его руки, как будто не он втянул меня в эту непристойную ситуацию. Как всегда, он хотел самоутвердиться, но я впилась ногтями в его крепкие мышцы и оскорбила его лукавым взглядом.

– Имя… Давай! – подгоняла я его яростным шепотом.

В ответ он просунул пальцы в шлевки комбинезона и снова дернул меня на себя, прижав плотнее к себе. В нашей игре я применила против Андраса его же прием, что ему сильно не понравилось, и он дал мне это понять, так сильно сжав мое бедро, что я чуть не вскрикнула.

– Я хочу, чтобы ты убралась отсюда и исчезла навсегда, – прошипел он безжалостно.

Я дрожала, пока воздух вокруг нас становился ядовитым языком пламени на наших сплетенных телах.

Раскрытая ладонь Андраса скользнула по моей выгнутой спине. Затем он нащупал ткань футболки, сжал ее в кулаке и резким, решительным жестом кинул меня к себе на грудь.

Мое сердце замерло. Жар охватил меня, словно огонь, я почувствовала, как горят мои легкие. Голова опустела, а губы сжались, словно пытались не выпустить те остатки воздуха, которые он не успел у меня забрать. Грудью я уткнулась в его торс, и меня охватила дрожь. Я напряглась, чувствуя, каким скованным стало дыхание и как горячая волна разливается по позвоночнику, сливаясь с безумным желанием.

– Я хочу, чтобы ты ушла и никогда не возвращалась. Чтобы избавила меня от этого взгляда пожирательницы мужчин, который появляется у тебя, когда ты строишь из себя чертову гордячку, – прошипел Андрас.

Я застонала и закрыла глаза. Волосы упали на одну сторону черным каскадом, источая едва заметный аромат шиповника. Они были дикарским продолжением моей натуры, и Андрас, запустив в них пальцы, хотел подчинить меня себе.

– Я хочу, чтобы ты не произносила мое имя так, как ты всегда его произносишь, потому что у меня возникает идиотское желание засунуть тебе палец в рот.

Вены на его руках вздулись, так он напрягся; его мышцы были отравлены разъедающей невоздержанностью.

По животу разлилось пламя. Я дрожала всем телом, и в моей крови запульсировало желание прижать его к себе, напасть и исцарапать ему спину, чтобы он почувствовал тот же раскаленный зуд, что и я. Стиснув челюсти, я с трудом сглотнула и вцепилась пальцами в гладкую кожу его шеи, затуманенным взором посмотрела на его губы.

Он тоже перевел взгляд на мой рот.

Я знала, что он видел: все мое тело просило о поцелуе.