— Я уже свое отбоялся, — усмехнулся царь, — после того, как меня провидение вылечило от неизлечимой болезни, я уже больше ничего не боюсь…

— Хорошо, я записал ваше пожелание, государь, — чиркнул в своем блокноте генерал, — постараемся организовать поездку… только замечу, что лучше это сделать в теплое время года, зимой к Харбину совсем сложно будет пробраться от Забайкайльска.

— Ладно, пусть это будет апрель-май, — согласился царь, — заодно и в Пекин заеду к этой… императрице китайской. Теперь давайте поговорим про европейские дела… какие у нас сейчас отношения с Турцией?

— После войны 80–81 года тут ничего вызывающего опасения не просматривается, — бодро отрапортовал Куропаткин, — позволю себе такое сравнение — Турция сейчас это как состарившийся и одряхлевший лев, сама выходить на охоту не в состоянии, но если ее задеть, постоять за себя еще сможет.

— На львов я не охотился, — с большим интересом выслушал образное сравнение Александр, — только на барса один раз ходил на Кавказе. Значит, говорите — дряхлый лев… а если это в цифры перевести, то что как обстоят дела с вооруженными силами у этого льва?

— На действительной службе сейчас… она, кстати, называется низам… у турков примерно 200 тысяч бойцов, в резерве, это редиф на турецком, почти полмиллиона. Есть еще иррегулярные силы, это в основном черкесы, переселившиеся с Кавказа, курды и народ из тех провинций, которые не участвуют в рекрутских наборах — Сирия, Албания, Египет. Их число в случае необходимости может составить 200–250 тысяч.

— А что у них на море происходит?

— Период владычества османов на морях находится в далеком прошлом, — отрапортовал Куропаткин, — это триста-четыреста лет назад они побеждали в морских сражениях всех подряд. А в 19-м веке у них одни поражения… вспомнить, что им Нахимов устроил возле Синопа… однако совсем сбрасывать со счетов османский флот рано. Шесть броненосцев, два крейсера, десять эсминцев… все это закуплено у Германии и Англии… это все же грозная сила. Если речь, государь, зайдет о штурме Стамбула и черноморских проливов, сразу могу сказать, что наши шансы на успех тут будут минимальными.

— Да нам для начала и не позволят устроить такой штурм, — согласился с ним Александр, — та же Англия вместе с той же Францией… они не потерпят такого укрепления русского влияния.

Он встал, прогулялся по кабинету до дверей и обратно, потом продолжил.

— А с Австро-Венгрией у нас что в военном плане?

— Это тоже стареющий хищник, — ответил Куропаткин, — хотя и не такой старый, как Османы. Главная проблема этой державы, как я понимаю, заключается в ее многонациональности — там кроме австрийцев и мадьяр, составляющих ядро страны, имеются чехи, например, со словаками, а еще поляки, русины, трансильванцы, хорваты и многие другие.

— В России тоже много национальностей проживает, — заметил царь.

— Согласен, — немедленно кивнул генерал, — но у нас есть один государствообразующий народ, русские, их много больше половины населения, а в Австро-Венгрии все наоборот. Численность чехов, например, почти равна численности австрийцев. И между национальностями там, особенно между проживающими рядом, есть сильные трения… у чехов с мадьярами, у хорватов с австрийцами, у трансильванцев со всеми вообще. А это не способствует укреплению обороноспособности страны. Так что мой скромный прогноз на будущее этой державы заключается в том, что в случае серьезной войны она разорвется на части. И император Франц-Иосиф, я так думаю, тоже это понимает…

— А я в этом сильно сомневаюсь, — возразил Александр, — что Франц-Иосиф может что-то понимать… я с ним встречался два… нет, даже три раза — и впечатления думающего руководителя он не произвел. К тому же в его семье сейчас сплошные скандалы, а его родного брата недавно в Мексике расстреляли местные повстанцы. Так что я бы не поручился за его поведение в случае возникновения конфликта. С сербами у них сейчас как? — неожиданно переключился он на другую тему, — все ровно?

— Открытой вражды нет, — ответил Куропаткин, — но отношения, прямо скажу, далеки от добрососедских. Сербы ненавидят австрийцев… да и хорватов тоже. Главный камень преткновения у них сейчас это Босния и Герцеговина, пока что она находится под Австро-Венгрией, но и сербы, и хорваты, и османы считают ее своей территорией… временно оккупированной.

— А Босния тоже ведь многонациональный регион, да?

— Безусловно, государь, там намешано разных языков и наций не меньше, чем у австрийцев. Самая большая прослойка там это босняки, так они сами себя называют, коренные жители…

— Почти что босяки, — усмехнулся Александр, — но вы продолжайте, Алексей Николаевич.

— Также очень много сербов, хорватов и словенцев. А еще есть влиятельные прослойки из всех соседних стран — тут и турки, и болгары, и румыны, и албанцы с македонцами. Цыган, кстати, очень много, больше, наверно, чем в России. И все это осложняется различными вероисповеданиями этих групп — большинство исповедует ислам, это после пятисот лет правления там Османской империи. Но православных и католиков тоже достаточно, а еще и протестанты имеются, и даже буддисты. И все они испытывают взаимную неприязнь друг к другу.