Сив говорила, что ее предначертание — встречать странников. Может, именно отсюда в кухню проникают эти пришельцы? Такие, как Мяу. Я вспомнила странный мужской голос, который удалось подслушать во время ночевки у травницы. А что, если камера, в которой я оказалась, — это вход в другие миры или измерения? Или даже преддверие туманного царства за Гранью, вотчины богини Мараны. Догадка отозвалась холодным ознобом по спине.

Но если все так, зачем ведьме запирать меня именно здесь? Только потому, что отсюда не выбраться?

Я вытащила из кармана завернутый в бумагу бутерброд и расстелила на полу плащ. Уселась, и со вкусом принялась было уписывать хлеб с ломтем ветчины, однако закравшаяся вдруг мысль, что мне, вероятно, предстоит погибнуть здесь от голода и жажды, заставила припрятать остаток еды.

«Нет, я не смирюсь и не буду покорно дожидаться смерти!»

Я вновь уставилась на руны. Почему они светятся в темноте? Дело в специальной краске или в силе, которая заключена в них? Сейчас я жалела, что так мало интересовалась магией степняков раньше. Разумеется, магия крови считается запретной, но общие представления доступны и могли бы помочь.

Что будет, если воздействовать стихийной магией? Я уселась напротив покрытой розовой краской стены и ударила воздушным кулаком. Порыв ветра бестолково заметался по клетушке, заставив пригнуться к самому полу. Уф! Нет, воздушная магия тут явно не работает.

А если попробовать по-другому?

Я поднялась и, приблизившись почти вплотную к темно-синей стене, приложила к ней руки. Штукатурка была чуть шершавой и обожгла ладони холодом.

«Андаа дава» — губы сами прошептали формулу, которая еще в детстве пришла ко мне во сне. Я использую это заклинание при варке зелий и еще ни разу не была разочарована. С замиранием сердца я ждала, уставившись на стену. Руны явственно замерцали, но следующие несколько минут только это и происходило. Вздохнула, уступая отчаянью, и отступила, и в тот же момент обнаружила, что на месте синей стены колеблется туманная завеса. Я вздрогнула: во мгле вдруг блеснули два янтарных глаза-фонарика, и в камеру запрыгнул Мяу, собственной пушистой персоной.

А стена снова стала прежней — твердой, каменной…

Линард дей’Хеллиг, 22-ой герцог Винсентский

— Ваша Светлость, хорошо бы нам завернуть на Конвудский виноградник и пообедать. Дело-то к вечеру. Ребята устали, да и вердам требуется отдых.

Что ж, я и сам некоторое время ощущал голодные судороги, напоминавшие, что мы пропустили обед. Я оглядел небольшой отряд из гарнизона Винсента, который сопровождал меня в облете дальних арендаторов, и оценил усталые лица воинов. Направился к своему ящеру и, мысленно прикинув расстояние, бросил через плечо:

— Ладно, парни. Завернем в Гизетт.

И, не слушая ворчания старшины, что это на целых двадцать минут лета дальше Конвудского виноградника, где живет гостеприимная и энергичная вдовушка, я вскочил в седло и сжал коленями бока крылатого ящера. Тот высоко подпрыгнул и, сделав полукруг над крышами фермы, понес меня на юг. Отряд потянулся следом. Верды, чувствуя, что летят домой, домчали до поместья за полчаса. Солнце стояло уже низко над лесом и, выглядывая из темных осенних туч, золотило верхушки деревьев и широкие крылья вердов. Вскоре показался особняк под крышей из черепицы, зеленой от поросшего мха.

Я старался не прилетать сюда слишком часто, хотя мыслями ежечасно возвращался под этот скромный кров. Пока я проклят и риск смерти велик, а мы оба, словно невидимой сетью, связаны «верным словом», не стоит давать волю чувствам. Знаю, что и Тера думает так же. Саймор Лири день и ночь трудится в Королевском архиве, пытаясь проследить судьбу ведьмы Эрины после того, как та бежала из Винсента. Как только удастся найти место ее захоронения, мы начнем действовать. Принц Истиан предположил, что проклятье имеет привязку не к городу Винсент, как полагали мои предшественники, а к костям самой ведьмы. Сумасшедшая бесовка прокляла не только весь герцогский дом, но и собственный род. Ведьмы-наследницы обречены творить зло и приносить смерть, хотят они того или нет. Судьба приводит в наш город каждую. Привела и Теру. Но мы обязаны побороть это несчастье и освободиться. Только тогда я смогу назвать ее своей по праву.

Я ждал, что на шум, поднятый крыльями десятка ящеров, из дома выбежит Тера, но появилась лишь экономка. Значит, малышка снова корпит над своими зельями в мастерской?

— Хозяйка занята? — спросил я, спешиваясь и поручая верда подбежавшему подсобнику.

— А ее нет еще, Ваша Светлость, — экономка выглядела растерянной и мяла в руках передник. — Как уехала утром с фургоном мастера Аскота, так еще и не возвращалась.

— Куда уехала?!

— Не сказала, Ваша Светлость. Оборотень недавно явился сюда верхом на наале и спрашивал ее — думал, хозяйка уже вернулась сама.

Сердце зашлось в предчувствии беды. Это козни проклятья, не иначе. Где искать Теру? Куда она поехала? Нужно срочно найти этого парня, Аскота.

Я забрал поводья у работника и хотел вновь запрыгнуть в седло, но меня остановил старшина.

— Ваша Светлость, побойтесь Шандора, животные не могут летать десять часов без пищи и хотя бы краткого отдыха. Поглядите, как тяжело дышат бедолаги.

— Ладно, накормите их. Привал на полчаса.

— Хозяюшка, ты уж сообрази для нас что-нибудь, а? — обратился старшина к экономке. — Маковой росинки во рту с утра не было.