Шуман не выпускал страницу. Перечитал дважды, а потом просто вперился в буквы. Он не знал, что и думать. Сложил письмо, откинулся на спинку стула и поднял взгляд. Они уже проснулись и уставились на него. Их глаза сосредоточились так же, как его, и вновь он почувствовал необычайный зуд в разуме, но на сей раз иной. Прежде его мозг растерли к жизни. Теперь ощущался призрачный продукт того механизма. Разум покалывало, и листок медленно спорхнул на пол.

Придя в себя, он обнаружил, что находится в своей спальне под наблюдением медсестры.

— Ч-что случилось? — спросил он.

— Вы потеряли сознание, упали в обморок наверху, — ее глаза и брови силились показать на потолок. Очевидно, она была не из особого штата, но наверняка знала слухи.

— Вас принесли сюда минут двадцать назад. Белого как снег, — она вгляделась в него. — У вас до сих пор вид такой, будто вы призрака увидали.

Он не знал, есть ли в ее наблюдении особый смысл или значение, так что пропустил мимо ушей.

— Я принесу вам сладкого чаю или, может, каплю глинтвейна, — она широко улыбнулась.

— Просто кофе, пожалуйста, — сказал он.

Она кивнула и ушла.

Когда он проснулся вновь, в кресле у кровати сидел Чапек и как раз открыл рот, чтобы заговорить.

— Да, знаю, я снова потерял сознание и вы принесли меня сюда. Спасибо, — а потом с ярким блеском в бодрых глазах Шуман добавил: — Пора бросать эту привычку.

Чапек разглядел юмор ситуации и согласился. Гектор надел халат, они прошли в кабинет директора.

— Можно снова взглянуть на письмо?

— Боюсь, нет, его снова забрал Химмельструп.

— А они письмо видели?

— Только в ваших руках.

— И пока я спал, больше ничего не произошло? — Гектор поглаживал бородку и слово «спал» произнес с неверием.

— Ничего, только посылка.

— Посылка?

— Да, им пришла посылка, но в ней было пусто.

Гектор поднялся.

— Можно взглянуть?

— Разумеется, если ее не выкинули.

— Выкинули, — повторил Гектор с еще большим неверием.

Она все еще оставалась у них в комнате, так что Чапек вынес ее в коридор и вручил Гектору. Картонная коробка размером в половину обувной, обернутая коричневой бумагой.

Адрес гласил:

Марка — лондонская. Пока Гектор вертел в руках пустую коробку, с его лба пытались сбежать брови. С крышки выпал небольшой обрывок листика.

— Такой она и пришла?

Чапек кивнул.

— В ней лежало еще несколько листьев, но больше ничего.

— Ничего?

— Совершенно пустая… — Чапек выдержал паузу, — …не считая муравьев.

— Муравьев.

— Должно быть, были на листьях. Когда мы открыли коробку, нашли много дохлых муравьев.

— Где это произошло?

— Наверху, у них комнате, один из наших работников отнес посылку с почты прямиком к ним. Я узнал об этом только позже.

— Весьма похвально, — саркастично отозвался Гектор. — И где они теперь?

— Кто? — переспросил Чапек.

— Да муравьи же, муравьи.

Они прокрались в комнату, где пахло морскими ракушками и корицей, и тихо осмотрели пол. Солнечного света хватало, чтобы не поднимать шторы до конца, тем самым не рискуя разбудить обитателей. От муравьев не осталось и следа. Гектор призвал всю смелость и подошел к дальней кровати. Черное заскорузлое создание лежало в хрустящих белых простынях неподвижно. Гектор приблизился, страшась, что в любую секунду глаза откроются и снова заглянут ему в душу.

Здесь ничего не было. Подошел на цыпочках Чапек. Гектор очень медленно оттянул простыню с неподвижного тела, и там, в накрахмаленных тенях, бегала процессия суетливых черных муравьев. Оба отпрянули от движения так, словно оно принадлежало Былому.

Они стояли, слегка запыхавшись, в коридоре.

— Но они же были мертвы, — недоумевал Чапек.

Гектор взглянул на него из-под уже неподвижных бровей.

— Или, возможно, только спали, — сказал он.