Можно предположить, что скромная цена контракта Гомеша отражала слабые ожидания Лиссабона относительно скорого прорыва в поисках африканского золота. Однако эти ожидания изменились с ошеломляющей быстротой. Гомеш начал свою первую экспедицию в 1470 году, как только его контракт вступил в силу, а в следующем году он отправил второй караван кораблей вокруг африканского выступа, пройдя через лагуны нынешнего Берега Слоновой Кости и далее в воды современной Ганы. По пути они миновали " несколько высоких красных скал вдоль побережья, которые тянулись на четыре или пять лиг". (Это те же самые красные скалы, которые образуют мысы, возвышающиеся над Боньером, деревней предков моей жены в далекой западной Гане, откуда открывается широкая панорама моря, которой я любовался во время своего первого визита туда в начале 1980-х годов). достигли деревни под названием ШамаОт этой точки корабли Гомеса проследовали на восток еще несколько миль, пока не , где и встали на якорь. Когда они сошли на берег, признаки золота были настолько многочисленны, что не было необходимости искать его; более того, его носили в качестве украшений, похоже, даже простолюдины, населявшие деревни вдоль побережья. Предположив, что поблизости находится крупный рудник, португальцы дали название Эль-Мина этому месту, где так долго ждали удачи.

Получив достаточное количество образцов, корабли Гомеша быстро вернулись в Португалию с новостями, которые изменили мир так, как ничто другое в эту переходную эпоху между поздним Средневековьем и современностью. Почти шестьдесят лет португальцы пытались получить доступ к африканскому золоту и наконец-то добились успеха. Этот прорыв стал воплощением еще более давней мечты европейцев найти морские пути, которые могли бы открыть богатства континента, - мечты, которой больше всего грезили генуэзцы и которая восходила по крайней мере к XIII веку. Контракт Гомеша, который раньше казался скупым, внезапно стал казаться смехотворной сделкой, и, даже наладив регулярную торговлю с обществами аканов в Гане, флоты новоиспеченного фидальго отправились за другими африканскими открытиями дальше на восток, вплоть до бухты Бенин и острова Сан-Томе.

По условиям контракта Гомеш должен был отдать короне лишь пятую часть своего вознаграждения в золоте, но даже этого было достаточно, чтобы вдохнуть жизнь в анемичную валюту Португалии. Осознав важность этой прибыли, король Афонсу, до этого момента своей жизни державшийся в стороне от Африки, поручил своему сыну, наследному принцу Жуану, непосредственный контроль над процветающей новой торговлей и, что самое важное, над ее богатыми доходами в слитках. Прибыль португальцев, должно быть, была очень велика. Моряки-торговцы, впервые появившиеся на берегах того, что быстро стало известно как Золотой берег , участок западноафриканского побережья, расположенный между городом Ассини на западе и устьем реки Вольта на востоке, обнаружили, что местные народы обладают богатой материальной культурой, основанной на сложных и высококачественных крашеных тканях и тонкой обработке металлов. Однако в обеих этих областях местные жители, как и португальцы в других частях побережья, столкнулись с проблемой нехватки хлопка, железа или латуни, из которых можно было изготовить достаточное количество оружия или сельскохозяйственных орудий. Часть текстиля с Золотого берега поступала через прибрежную торговлю с Дагомеей и другими обществами на востоке, а также из Северной Африки. Быстро сориентировавшись в рыночных возможностях, португальцы стали поставщиками как тканей, так и латунных тазов и слитков, которые с жадностью раскупались местными жителями в обмен на их золотые самородки и пыль. Почти ничего в португальских товарах не было новым для жителей Золотого Берега, кроме их большого количества, и на этой основе была налажена регулярная, масштабная и изменившая историю торговля.

Если бы не одна проблема, торговля с Золотым Берегом могла бы показаться португальской короне совершенством. Однако проблема была серьезной: невозможно было сохранить в тайне такое хорошее дело, особенно в богатом интригами и кровосмесительством мире южной Европы той эпохи. Там, как лучше всего показывает пример Колумба, люди с амбициями и чистые авантюристы работали на ту корону, которая им платила, независимо от места рождения, и шпионы были в изобилии в каждом крупном порту и столице. Поэтому слухи об огромных доходах Лиссабона быстро распространились, и другим не потребовалось много времени, чтобы привести в действие свои собственные планы , чтобы захватить часть добычи. Вскоре на этих берегах стали появляться испанцы, французы, генуэзцы и другие люди, которые пытались ухватиться за судьбоносную находку Гомеша. Считается, что в 1475 году фламандский корабль под командованием испанского лоцмана достиг побережья нынешней Ганы. Сосредоточив свою торговлю в окрестностях места, которое они называли Деревней двух частей (Aldea de Duas Partes), или того, что вскоре стало известно как Эльмина, § , команда захватила от пяти до шести тысяч добров золота, после чего отплыла домой. время кораблекрушения в сотнях миль к западу .Однако корабль был потерян во

Чтобы защитить свое открытие, в августе 1474 года Португалия объявила торговлю с Миной запрещенной для "иностранцев", пообещав смертную казнь всем, кто будет пойман за этим занятием. Примерно в это же время, на сайте , король Афонсу постановил, что то, что португальцы называли торговлей с Миной, станет королевской монополией в конце того же года. Гомеш, который к тому времени, должно быть, накопил крупное состояние, был удостоен за свою роль в обеспечении столь важного нового источника богатства для короны титула и феодального герба, на котором были изображены головы трех африканцев, а чуть ниже было начертано слово "Мина". Отныне он стал известен как Фернан Гомеш да Мина, и ему было даровано членство в престижном Королевском тайном совете.

Заманчиво представить, что мотивом Афонсу, отнявшего торговлю в Мине у ее первооткрывателя и превратившего ее в монополию короны, был исключительно экономический интерес: Афонсу и португальская корона больше не ограничивались бы королевской пятой частью доходов от этого почти невероятно богатого источника африканского золота; все это принадлежало бы королю. Но у Афонсу также были основания опасаться, что если корона не будет жестко контролировать африканское золото, его отберет соперник - Кастилия, которая уже начала проявлять к нему повышенный интерес.

На самом деле в течение следующих пяти лет за Эль-Мину развернется ожесточенная борьба, которая сыграет решающую, хотя и малозаметную роль не только в экономической судьбе Португалии и Испании, но и в судьбах католических монархов. 11 декабря 1474 года умер король Кастилии Энрике IV, положив начало еще одному жестокому спору за иберийское наследство. Изабелла, пухленькая и девичья младшая сводная сестра Энрике, известная своими печальными глазами, сразу же объявила себя его наследницей. Проблема заключалась в том, что и Афонсу Португальский незамедлительно женился на своей племяннице Хуане, дочери Энрике, чтобы укрепить свои притязания на кастильскую корону. Опираясь на золото Эльмины и собирая большую армию, Афонсу вторгся в Кастилию в марте 1475 года, надеясь одержать победу силой, но его войска были отбиты в битве при Торо, что превратило попытку Афонсу в крупный политический фиаско для его собственного королевства. Теперь, когда его власть оказалась под угрозой, Афонсу отправился во Францию, чтобы заручиться поддержкой своего соседа. Изабелла, которая не была воспитана с расчетом на правление, получив лишь узкое, "домашнее" образование, тем не менее почувствовала в слабости Португалии грандиозную возможность и стала нацеливаться на новые владения Лиссабона в Западной Африке, и в частности на Эльмину. Это отражало ее глубокое понимание того, что именно золото Ганы обеспечило Лиссабону средства для борьбы за кастильскую корону. Как писал испанский хронист Алонсо де Паленсия, "португальская корона смогла собрать армию вторжения для похода в Кастилию в 1475 году и заплатить за солдат 600 000 крузадо, каждый из которых равнялся венецианскому флорину", что подтверждает убежденность всей Иберии, а возможно, и далеко за ее пределами, в том, что Африка - ключ к могуществу Португалии.

До этого момента Испания не предпринимала серьезных усилий по исследованию Западной Африки - разумеется, ничего сравнимого с Португалией. Но теперь, неожиданно, католические монархи, как называли Изабеллу и ее супруга Фердинанда II Арагонского после их бракосочетания в 1469 году, громко заявили о своих намерениях возродить смутные, но все же существовавшие десятилетиями испанские претензии на этот регион и подкрепить их военно-морской мощью. Поскольку у Кастилии не было централизованных морских сил, способных справиться с этой задачей, Изабелла поручила каперам отправиться в воды у западноафриканского побережья как для торговли с богатыми золотом общинами близ Эльмины, так и для нападения на португальские суда. От тех, кто откликался на ее призыв, строго требовалось отдать короне пятую часть от любой торговли или добычи, которую они могли получить, но многие, очевидно, рассчитывали, что это все равно гарантирует достаточно богатый приз, чтобы сделать долгое и опасное плавание стоящим. Подражая недавнему шагу Португалии, Изабелла постановила, что всем остальным, не имеющим специального официального разрешения, отныне запрещено торговать с Гвинеей " под страхом смерти и потери всех ваших товаров ."