* Приживаемость была стандартной практикой почти везде, где в Новом Свете развивалось рабство. Уровень смертности варьировался от места к месту (как и продолжительность процесса акклиматизации), но везде он был значительным.

Соединенные Штаты Америки и Карибский бассейн в эпоху антисемитизма

ЧАСТЬ

V

.

ЧЕРНАЯ АТЛАНТИКА И МИР, СОЗДАННЫЙ ЗАНОВО

Мемориал Шарлю Деслонду и другим лидерам восстания на Германском побережье в 1811 году, плантация Уитни, Уоллес, Луизиана. (Фотография Говарда В. Френча)

"Цивилизация разваливается на куски", - яростно выпалил Том. "Я стал ужасным пессимистом во всем. Вы читали "Восхождение цветных империй" этого человека, Годдарда?"

F. СКОТТ ФИТЦДЖЕРАЛЬД,

Великий Гэтсби

32

.

АРОМАТ СВОБОДЫ

Подробности их бесед должны были храниться в тайне, и они так и остались тайной; даже даты были утеряны со временем. Но где-то в декабре 1810 года небольшая группа рабов, обрабатывавших фермерские угодья на последнем отрезке долины нижней части реки Миссисипи, за несколько десятков миль до того, как река выльет свои мутные воды в Мексиканский залив, собралась, чтобы составить план величайшего восстания рабов в истории Соединенных Штатов, и первого, для подавления которого пришлось привлекать вооруженные силы страны.

По всем признакам, заговор возглавлял некто Шарль Деслонде, раб-мулат на плантации Мануэля Андри. Доверие Деслонда, с трудом завоеванное у хозяина, вознесло его на привилегированную должность водителя. Это соответствует общей картине восстаний в Новом Свете, возглавляемых рабами, которые пользовались относительным доверием. Раз за разом они становились кучерами, камердинерами и водителями. Деслондес, которому тогда было около двадцати двух лет, каждое утро звонил в колокола, созывавшие рабов плантации Андри к началу долгих дней работы на сахарных полях. Он вел записи об их производительности, по которым определял, кто будет наказан плетью, а кто, что случалось реже, может получить какую-нибудь небольшую милость. Для Деслонда награда была гораздо значительнее. Ему разрешили покинуть территорию и отправиться по Ривер-Роуд на другую плантацию, , где работала и жила его порабощенная возлюбленная, которая и стала для него окном в историю.

Речная дорога, соединявшая две плантации, пролегала через сказочно богатую часть Орлеанской территории, известную как Немецкое побережье, благодаря волне иммиграции из этого региона в начале XVIII века. С тех пор сахарные плантации, густо расположенные вдоль восточного берега Миссисипи в приходе Сент-Чарльз, превратились в один из самых впечатляюще продуктивных районов по выращиванию товаров в мире. Но это еще не все. Через великую реку, протекавшую по этой территории, проходила огромная доля американского экспорта - настолько большая, что к началу XIX века торговли, которая вытекала с Великого Запада через Мексиканский залив, была такой же большой, как прямая торговля Америки через Атлантику. Во время восстания бум в регионе был настолько бурным, что стоимость недвижимости на плантациях удваивалась год от года.

В 1803 году Томас Джефферсон совершил грандиозный переворот, купив у Франции Луизианскую территорию за исторические гроши в 15 миллионов долларов. Одним ударом он почти удвоил размеры молодых Соединенных Штатов, присоединив к ним полностью или частично пятнадцать новых штатов. В общей сложности эти территории, которые принадлежали коренным американцам и в большинстве своем все еще находились под их контролем, составили четверть нынешнего размера страны. Заключив договор с наполеоновской Францией, Роберт Ливингстон, представитель Джефферсона на переговорах, заявил: " Мы прожили много лет, но этот - самая благородная работа всей нашей жизни. Договор, который мы только что подписали, не был получен с помощью искусства или продиктован силой; одинаково выгодный для обеих договаривающихся сторон, он превратит огромные одиночества в процветающие районы. С этого дня Соединенные Штаты занимают свое место среди держав первого ранга". Покупку Джефферсона часто рассматривают как дальновидную ставку на будущее того, что станет государством размером с континент и в конечном итоге протянется от моря до сияющего моря, но даже для своего времени она была потрясающей сделкой. Это объясняется огромным богатством, которое принес новый регион, почти все из которого, конечно же, зависело от рабства. Записка Конгрессу 1797 года красноречиво говорит о том, как мало стоила бы Луизианская территория при других обстоятельствах. " Ваши мемориалы просят разрешения представить, что большая часть труда в стране выполняется рабами, как и в южных штатах, и без них, в их нынешнем положении, фермы в этом округе имели бы не больше ценности для владельцев, чем равное количество пустующих земель".

Джефферсон не шел на покупку Луизианы, не осознавая рисков, которые несли в себе социальные отношения, основанные на интенсивной эксплуатации рабов. Его знаменитой амбицией было построить то, что он называл "империей свободы". Под этим он подразумевал свободу для белых мужчин, которых будут заманивать с Востока, а затем и из Европы, чтобы заселить новые территории обещанием процветания, основанного на резервуаре черного пота. Но на момент заключения сделки Джефферсона уже преследовал риск восстания рабов на его родном Старом Юге. Одна из главных привлекательных сторон его луизианского проекта, на которую мало обращают внимание в традиционном преподавании американской истории, заключалась в том, чтобы уменьшить этот риск, используя долину реки Миссисипи и хлопковые плантации, которые начали выстраиваться на ее берегах, в качестве запасного выхода для Вирджинии. Он считал, что вторая великая миграция рабов на запад из штата Основателя и из таких мест, как Каролина, Мэриленд и Джорджия, повысит соотношение белых и черных и снизит риск революционного насилия со стороны черных. Именно с этой целью в период с 1820 по 1860 год миллион негров был должным образом "продан за реку" - эвфемизм для обозначения того, что часто было жестоким путешествием. Это было не что иное, как повторение смертоносной принудительной миграции из Африки, которая поставляла Америке рабов, только в два с лишним раза более масштабное. Она была организована в во исполнение идеи Джефферсона и в ответ на растущий спрос на рабочую силу со стороны хлопковых плантаторов. К этому, кстати, привела потеря Францией Гаити, которая была основным поставщиком хлопка для британской текстильной промышленности.

Даже в полной мере используя этот запасной клапан, Джефферсон считал восстание чернокожих лишь вопросом времени. Поток рабов в Новый Орлеан, предсказывал он, неизбежно превратит этот город и его регион в котел, более взрывоопасный, чем тот, которого он опасался в своем собственном регионе , где выращивали табак. " В первой главе этой истории , начатой в Сен-Доминго... будет рассказано о том, как все белые были изгнаны со всех других островов", - прозорливо писал Джефферсон. Это была ссылка на плантаторскую колонию, которая была переименована в Гаити в 1804 году после успешного восстания рабов. "Если что-то не будет сделано, и сделано скоро, мы станем убийцами собственных детей. . . . Революционная буря, которая сейчас проносится по земному шару, настигнет нас, и счастье, если мы вовремя примем меры, чтобы дать ей легко пройти над нашей землей". Остановить стремление к свободе масс порабощенных негров в Новом Свете было сродни попыткам взять под контроль эпидемию, когда респираторный вирус широко распространился по обществу: тщетно пытаешься опередить его. За несколько лет до этого Джордж Вашингтон понял то же самое, что и Джефферсон. В 1791 году, когда началось восстание рабов в Сен-Доминго, он написал французскому послу в своей стране письмо, в котором обещал свою помощь: " Я рад возможности засвидетельствовать, насколько хорошо Соединенные Штаты настроены оказать посильную помощь нашим добрым друзьям и союзникам французам в подавлении тревожного восстания негров на Испаньоле". "Тревожный" не в последнюю очередь потому, что Вашингтон сам был крупным рабовладельцем.