Когда мы закончили осмотр большого дома, большинство посетителей направилось к выходу, но некоторые из нас решили продолжить экскурсию по рабским кварталам, которые простирались в сторону болот. Мы погрузились в минивэны, которые, как нам сказали, были обязательны, несмотря на небольшое расстояние. Как оказалось, это был шанс познакомиться с новым гидом, на этот раз Блэком. Это была худая женщина лет пятидесяти, которая болтала с пассажирами почти в пародийном стиле народных жителей Глубокого Юга. Спросив, откуда мы родом, она засыпала нас вопросами, похожими на викторину, что дало ей возможность провести небольшие уроки истории с именами и датами.

Нас выпустили из прохладного транспорта прямо перед великолепной аллеей, роскошно затененной гигантскими живыми дубами, ветви которых опутывала паутина зеленого мха. Такие деревья были характерны для плантаций, которые я посетил от Натчеза до Нового Орлеана, и я сразу же вспомнил об этом из фильма Тарантино. Под охи и ахи мои посетители по очереди фотографировали друг друга, а затем их мягко подтолкнул наш гид. Впереди, в тенистой глубине дорожек, находились хижины рабов, которые сохранились лучше всего, и как же опрятно они выглядели, с их простой деревянной конструкцией из досок и небольшим возвышением над землей, чтобы смягчить сезонные перепады температур. Нам разрешили зайти в парочку из них и ненадолго представить, как целым семьям чернокожих приходилось жить в однокомнатных домах, где кухни, жилые и спальные помещения были объединены в одно целое.

Посетители, казалось, были ошеломлены очевидным отсутствием комфорта и уединения, хотя мне было не совсем понятно, что еще они могли себе представить. Когда мы снова сели в минивэн, они поинтересовались, какие тяготы выпали на долю рабов, и я подавил искушение высказаться. Тогда наш гид объяснила, как это почти наверняка объяснили ей, что рабам в этом регионе повезло, потому что он был колонизирован французами, а французы, по ее словам, обращались со своими рабами "лучше всех".

К счастью, все места в секторе плантационного туризма не такие. Позже в тот же день я поехал в другой большой дом, расположенный на небольшом расстоянии. Плантация Уитни была менее грандиозной, но, на первый взгляд, даже более коммерциализированной. Сразу за закрытым входом располагался шикарный кондиционированный центр для посетителей, полный продавцов билетов, гидов и сувениров, что готовило меня к разочарованию. Однако на самом деле это был совершенно иной опыт, в котором больше внимания уделялось черному опыту рабства, чем белому опыту владения или управления. Группа из пятнадцати человек молча слушала, как гид водит нас по территории, останавливаясь перед темными гранитными стелами, на которых написаны имена рабов, купленных в Новом Орлеане и привезенных сюда, или родившихся на плантации, а также даты их смерти. Некоторые из них сохранили африканские имена, что позволило мне догадаться об их происхождении по ту сторону Атлантики: современные Гана, Нигерия, Конго и Гвинея. Большинство из них прожили очень короткую жизнь, но было и несколько исключений.

Мы шли вдоль болота, в котором, как нам сказали, как и в прежние времена, жили аллигаторы, представлявшие собой еще одну форму опасности, помимо кнута и ищейки, для любого раба, у которого возникали мысли о побеге. А потом мы завернули за угол, попали в церемониальное помещение, и я столкнулся с тем, к чему не был готов: три ряда реалистично выглядящих голов чернокожих, всего девятнадцать, в красных или белых банданах, покрытых коровьими ягодами, водруженных на пики. По замыслу художников, каждая из них имела характерное лицо. Впереди, в одиночестве, стояла голова Шарля Деслонда, его рот был слегка приоткрыт, словно застигнутый врасплох. На белой мраморной доске перед ним было выбито его имя и легенда, состоящая из одного слова: Лидер.

* В этом, как и в других восстаниях рабов того периода, люди смешанной расы, рабы и свободные, также вставали на сторону белых, помогая подавлять восстания.

33

.

ЧЕРНЫЕ ЯКОБИНЫ

В 1962 году в предисловии к своей книге "Черные якобинцы: Туссен Л'Овертюр и революция в Сан-Доминго" тринидадский историк Карибского бассейна К. Л. Р. Джеймс подвел итог гаитянской революции в удивительно эффективных и все еще величественных выражениях:

В августе 1791 года, после двух лет Французской революции и ее последствий в Сан-Доминго, рабы подняли восстание. Борьба продолжалась 12 лет. Рабы поочередно победили местных белых и солдат французской монархии, испанское вторжение, британскую экспедицию численностью около 60 000 человек и аналогичную по численности французскую экспедицию под командованием шурина Бонапарта. Поражение экспедиции Бонапарта в 1803 году привело к созданию негритянского государства Гаити, которое существует и по сей день.

Вступительная часть книги Джеймса дает читателю представление о монументальных достижениях санскулотов - армий рабов, которые сражались "голые, как черви", по словам Туссена Лувертюра, чтобы победить волну за волной европейцев, решивших лишить их свободы. Одного этого достаточно для того, чтобы, как это прекрасно сделал Джеймс, развить одну из самых замечательных историй освобождения, которые мы имеем как вид: крупнейшее восстание рабов в истории человечества и единственное известное, которое привело к созданию свободного государства. Кроме того, на протяжении всей книги он то тут, то там намекает на связь с другими восстаниями рабов в Новом Свете, которые послужили прецедентом и стимулом для негров, которые повели рабов французской колонии Сен-Доминго к свободе. Но за рамками этой и без того насыщенной книги осталось то, как освобождение Гаити дало начало континентальному могуществу молодых Соединенных Штатов и изменило мировую историю в такой степени, в какой мало какая другая современная революция может сравниться с ней.

Как и многие другие истории, изложенные на этих страницах, за исключением тех, которые настолько обнажены, что с трудом вписываются в альманах, история этой революции почти не известна и не оценена даже среди высокообразованных западных читателей. По крайней мере по двум причинам невидимость этого самоосвобождения рабов, большинство из которых недавно высадились из Африки, особенно извращает и беспокоит американцев. Это объясняется физической близостью к Америке острова Гаити - Испаньолы - и огромным влиянием гаитянской революции не только на размер и форму Соединенных Штатов, но и на сам их характер как нации и становление в качестве мировой державы.