— Знаете, Эдгар. Я вам дам один совет. Вы можете не следовать ему, забыть, поступать, как вам вздумается. Но вот, что я вам скажу. Уезжайте отсюда. Улетайте куда-нибудь в далекие колонии, на Зартх Девять, на Оннолу. Или даже на Дузигаву.

— Да зачем?! — разозлился я. — На кой ляд мне улетать в эти вонючие дыры от моей славы здесь?

— Потому, что, Эдгар, адмирал Кельси Хов — интриган. Он может сделать так, что вас обвинят в попытке переворота, захвате власти. Вас арестуют, как заговорщика. Как вашего… — Мулен запнулся и отвернулся, как-то болезненно мотнул шеей, освободил воротник белой рубашки, будто воздуха ему не хватило.

Он не договорил, но я прекрасно понял, что имел в виду Мулен. Именно Хов сделал все, чтобы моего отца обвинили в заговоре. Только тогда главным обвинителем оказался отец моего злейшего врага по академии. Но сынок в лучшую сторону не отличался от своего папаши, которого упрятал в сумасшедший дом, где тот буквально через пару месяц отправился в иной мир.

Почему я должен прятаться, как раненный зверь, в какой-то дыре? Нахлынула такая обида, что стало тяжело дышать. Заболел затылок. Все сильнее и сильнее. Махнул головой.

И очнулся.

Я лежал на выступающем из монолитной стены прямоугольном козырьке. Голова раскалывалась, будто по затылку ударили с размаху сковородкой, но боль стала отступать, утихать, погрузив в приятную расслабленность, как всегда, бывало, когда медпомощь скафандра лечила меня, бедолагу. Вспомнил, как сорвалась нога, оступился на площадке. Отчаянный крик Дарлин: «Эдгар!» Жуткий полет вниз, от которого перехватило дыхание, в адское жерло движков Ядерный Шторм. Удар. Тьма набросила плотное покрывало. Память оживила картину прошлого, увидел родную планету, столицу. Врача, что вживил мне нейро-интерфейс. И все это так реалистично, правдоподобно выглядело.

С трудом приподнявшись, я прилег у самого края, заглянул вниз. И голова закружилась от жуткого вида бездны, где в самом низу пламенел костер двигателей Ядерный Шторм.

А внизу, под этим ярусом я обнаружил еще один выступ. Перегнувшись, заметил, что там виднеется какой-то проход, коридор. Может быть, я там смог вылезти наружу и вернуться к остальным? Зацепившись за край козырька, я осторожно спустил ноги, и прыгнул. Уфф. Едва не поскользнулся и не сверзился вниз.

Действительно коридор заканчивался ярким пятном. Когда быстрым шагом направился туда, проем посветлел, расширился, и я вошел в просторный зал. Слева почти все свободное место занимали высокие прозрачные пластины, внутри проступали ленты с золотистыми квадратами. По краям шли полупрозрачные трубки с голубоватой жидкостью. Справа всю стену занимал экран, состоящий из темных полос со странными символами золотистого цвета. Нейро-интерфейс запнулся и не смог дать их значение, что сильно удивило, даже напугало меня.

Брр. Холод здесь стоял просто ошеломляющий, что контрастировало с пылающим жаром двигателей. Скафандр усилил терморегуляцию, и я решил, что это мгновенно разрядит аккум. И снизил выработку тепла, морозец заставил поежиться.

Я прошелся по залу из начала в конец, наблюдая, как по трубочкам бежит голубая жидкость, как мерцают, перемигиваются символы на экране. Но выхода так и не нашел.

Раздосадованный и потерянный вернулся к краю бездны. Меня считают погибшим, это точно. Иначе хотя бы Дарлин связалась бы со мной. Но в эфире наблюдалось полная тишина. Я присел на край, свесив ноги, задумался. Как выбраться отсюда? Или просто спрыгнуть вниз и закончить никчемное существование в этом мире?

— Эдгар! Ты жив! — радостный крик заставил вздрогнуть и вскочить на ноги.

Они меня увидели!

— Да, жив, все в порядке. Но выбраться не могу, — передал мысленно ответ Дарлин.

— Ничего. Зайцев за лестницей побежал, сейчас мы тебя вытащим.

— Хорошо, Дарлин. Я тут кое-что интересное нашел. Не хочешь посмотреть?

Ждать пришлось мучительно долго. Или так казалось? Наконец, с громким шуршанием проскользнула гибкая металлическая лестница. Последние ступени хлопнулись с лязгом у моих ног.

Судя по тому, как натянулась и провисла лестница, спускалась ко мне вовсе не хрупкая, невесомая Дарлин.

Показались ноги в высоких башмаках. И через мгновение на площадку ко мне спрыгнул полковник. Оправил скафандр, смерил меня взглядом, в котором сквозила не радость, а скорее насмешка.

— Ну показывай, б… чего ты тут нашёл. Летаешь ты здорово не только на космолётах и звездолётах, но и сам по себе. Крылья не выросли ещё? Как умудрился выжить-то?

— Бессмертный я, Ковалёв. Вот поэтому и летаю на всем, что летает. И даже сам по себе. Без крыльев.

Мы вернулись в зал. Ковалёв походил, пригнувшись, внимательно осмотрел пластины, подошел к стене-экрану.

— Как думаешь, что это за хрень такая?

— Комплекс суперкомпьютеров. Вычислительный центр.

— Ага. Точно. У нас тоже такие компьютеры есть, только экспериментальные.

— Такие же из прозрачных пластин?

— Да, абсолютно такие. Только пока работают не очень. Перегреваются, черти, сбоят. Но, если удается их запустить — у-у-у! Такая скорость. Бешенная. Один такой агрегат может заменить целый центр из наших машин. Но пока… — Ковалев развел руками. — А вот тут чего написано? — постучал ногтем по экрану на стене.