В центре мерцающей живым серебром зеркальной глади озера выросла мрачная цитадель президентского дворца.

Флаер сел на площадку прямо перед огромной статуей богини воинской славы Ходионе, грозящей небу огромным мечом.

Я взбежал по широкой, выложенной розовато-белым с золотистыми прожилками камнем. Вошел в прохладу коридора президентского дворца. Здесь меня вновь встречали мрачные фигуры в форменной одежде, наводящие тоску и уныние.

И вот он зал награждения. Я на миг остановился у порога, пытаясь усмирить выскакивающее из груди сердце. Оно колотилось так близко к горлу, что перехватывало дыхание.

Президент нашей страны Лохлан Мейсон ждал меня на возвышении. И я стараясь не бежать, медленно прошелся по золотистой дорожке, мимо рядов кресел, где сидели люди, среди которых мой взгляд выхватывал то одного, то другого правительственного чиновника. У самого дальнего края рядом, у стены я заметилректора Военно-космической академии Садоварана Бауна, он сильно постарел, будто бы годы иссушили его, и его вид вызвал во мне злорадство. Я никогда не забывал его криков, что я сын — предателя нации.

Но нигде в зале я не увидел своего главного врага — адмирала Кельси Хова. То ли он не посчитал нужным прийти на награждение. То ли боялся чего-то.

Когда президент прикрепил к моему мундиру орден Славы — морда рычащего льва из золотого сплава, в обрамлении бриллиантов, весь зал, все эти чиновники, для которых я был совсем недавно мусором, хламом, вскочили на ноги и разразились бурной овацией.

Как глупо, мерзко выглядел весь этот цирк уродов. Почести, овации, награда не могли вернуть годы потерянной жизни в тюрьме. Не могли воскресить моего отца.

Но я отомстил всем этим тварям. Потому что моя слава, которая пришла ко мне, мой успех — лучшая месть.

Медленно с торжествующей улыбкой я спустился вниз и вновь прошелся мимо этих господ в великолепно сшитых костюмах, стоявших серой стеной. Они ненавидели меня, я ощущал, как выплескивается эта лютая ненависть и заливает меня сверху донизу.

Я вышел из дворца, остановился на широкой площадке, не зная, куда идти. Как свет Апельсека перекрыла массивная фигура, заставив непроизвольно вздрогнуть.

— Господин полковник, нам нужно с вами кое-куда подъехать. Не соблаговолите пройти с нами?

Голос хотя и звучал учтиво, да и внешность этих двух молодчиков не пугала, но что-то внутри меня екнуло, заставило в нервном тике дернуться веко. Оба одеты в цивильные темно-синие костюмы — форма офицеров службы безопасности.

На площадке перед дворцом я заметил черный флаер, без опознавательных знаков. Но именно такой прилетал тогда, когда арестовали моего отца. Значит, все это награждение лишь идиотская инсценировка? Но для кого? Для граждан страны, чтобы они видели в эфире, который транслировал государственный канал, что меня встречают, как героя?

Как не хочется возвращаться в тюрьму именно сейчас, в такой яркий счастливый день, с орденом на груди.

Флаер свечой взвился вверх, поднялся над пушистыми, окрашенными золотом облаками, выше всех разрешенных для гражданских полетов эшелонов. Внизу проносились элегантные из зеркальных панелей высотки, лихо закрученные транспортные коридоры-лабиринты, широкая река медленно и лениво несла свои мерцающие живым серебром воды в центре столицы, разделяя ее на две почти равных части, заканчивая свой бег в море, где в гавани виднелись контейнеры на берегу, транспортные корабли.

Сделали круг над портом и устремились куда-то через неширокий пролив. Напряжение и страх отпустили меня — мы летели в противоположную сторону от того места, где когда-то держали меня в камере-одиночке в страшной тюрьме, где погибла моя мать.

Вот показался искусственный остров правильной круглой формы. В сердце его высилось трехэтажное здание в форме большого белого бублика, утопающее в темной зелени раскидистых дубов, чьи пышные кроны доходили до окон второго этажа.

Флаер долетел до центра острова, завис над ним. Один из пилотов запросил посадку. И тут же получил разрешение. Медленно мы опустились на бетонную площадку. Прибыли.

Я выпрыгнул из флаера, размял ноги. Огляделся.

На внутренней стороне здания заметил надпись из блестящих металлических букв, впечатанных прямо в белый камень стен: «Научно-исследовательский центр нейро-биологии». Знакомое место. Именно здесь много-много лет назад, мне вживили в мозг электронную начинку — нейро-интерфейс. Тогда я был ребенком, очень боялся всех этих страшных врачей в белых халатах, пропитанной тяжелым запахом лекарств палаты, где я ждал операции. Страшился боли, неизвестности, даже смерти. Но теперь, вспомнив это здание, я успокоился. Если хотят что-то проверить — я не против.