— Она врёт, Гисс? — задыхаясь, спросил я.

— Играет смыслами!

— Я требую, чтобы ты мне четко сказала! Это правда, что твоя задача — уничтожить мою личность, вытеснить меня? — дыхание сбилось, в глазах туман.

Предательство? От самого себя…

«Я есть ты», — так она говорила, — «Лучший друг и вернейший союзник».

Неужели это правда, Гисс? А в какой степени ты есть я? А не может такое быть, что я есть ты? Что, если мы и правда едины? Что, если я сам подсознательно избавляюсь от слабака Егора? Меняюсь в лучшую сторону, вычёркивая ненужное. Не это ли есть мое самое заветное желание, к которому я подсознательно стремлюсь? Может, и правда так будет лучше?

Черноволосая красавица, схватив меня за плечи, заглядывала в глаза.

— Не смей допускать такой мысли! — кажется, теперь паниковала уже и симбионт.

— Просто скажи мне, Гисс — это приказ. Твоя основная задача — уничтожить личность Егора Смолова?

Глаза чернявой расширились, а губы прошептали…

— Да…

А затем в моей голове взорвалась бомба.

Она сказала: «Да»?.. Не может этого быть! Или всё-таки может? Всё это время симбионт подводила меня к гибели? Все эти россказни про абсолютную преданность исказились обманом?

«ЗАЧЕМ ТЯНУТЬ С НЕИЗБЕЖНЫМ? УСТУПИ МЕСТО БОЛЕЕ СОВЕРШЕННОМУ СУЩЕСТВУ, МАЛЬЧИК».

А внутри зашуршал едкий, гложущий изнутри шёпот… Червячок, подтачивающий мою уверенность: «Гисс справится лучше — ты лишь её сдерживаешь. Товарищи, что доверились тебе, оказались по твоей вине в беде, будут спасены. Ей будут не нужны тренировки, чтобы открыть портал! Нет, Егор. Они нужны только тебе. Это твой слабый разум не в состоянии уследить за энергопотоками. Помнишь, как она взяла под контроль твое тело на планете ратверсов? Ты бы умер, а она сделала всё идеально».

Мозги кипят, в голове сумбур. Появилось желание резко прекратить навалившийся на меня кошмар, переписав своё сознание…

— Не вздумай! Она искажает твою логику. Ищет бреши. Использует наносеть внутри тебя, чтобы затуманить твой разум.

Отчуждение. Апатия.

— Почему я должен тебе верить? — выдавил я. — Ты меня предала, Гисс.

— Нет, Егор. Я не могу причинить тебе вред.

— Ты только что сама призналась…

— В чём, Егор? В том, что задача симбионта — следовать желаниям реципиента?

— По-твоему, я желаю покончить собой? — нервно сглотнул я.

— Ты жаждешь измениться, жаждешь могущества и готов поставить на кон свою жизнь! Я в чем-то не права? — ответила Гисс.

— Права…

— Ты же понимаешь, что в конце концов никакого Егора не останется? Нельзя стать сверхсуществом, способным зажигать звёзды, и оставаться человеком. Когда-нибудь, в отдаленном будущем, не станет ни Егора Смолова, ни Гисс. Мы сольемся в единую, полностью подготовленную к этому сущность…

— Она не врёт, Гисс! Я знаю, что ты лучше меня! Ты и правда сможешь им помочь. И не потом когда-нибудь, а уже сейчас! Если ты заменишь меня, никто даже не заметит…

И снова голос изнутри, призывающий к саморазрушению.

«Ты станешь лучшей версией себя. Отринь слабости. То, на что у тебя уйдут годы, симбионт сделает за часы», — убеждала меня Сеть, а инстинкт самосохранения молчал.

— Ошибаешься, Егор. Вместе с недостатками уйдут и твои плюсы. Не только ты учишься у меня — я учусь у тебя. Без тебя я неполноценна — неполноценным станет и новый, Егор! С чего ты взял, что ему будет дело до твоих товарищей? Он тут же забудет о них, о родителях. Отстранится от мира. Для него останется лишь один прямой путь к могуществу. Всё остальное станет помехой.

«Что в этом плохого?» — поддакивала Сеть. — «Они всё равно уйдут. Родители раньше, друзья чуть позже. Ты всё равно потеряешь их. Зачем тянуть с неизбежным? Чем дольше ты будешь сдерживать себя, тем больше шансов оступиться».

— Она хочет превратить тебя в инструмент — карманный демиург без собственной воли и желаний… — предупреждала Гисс.

«Ерунда, нет силы, что способна подчинить то сверхсущество, которым станешь! Твои желания станут законом. Ты станешь способен реализовать всё, что пожелаешь! А тебе в этом помогу…» — шептала Сеть.

— Не будет никаких…

— Заткнись! — крикнул я, хватаясь за голову, не знаю, кому из них, а скорее всего, всем сразу.

Два голоса каленым железом оставляли «печати» на моем сознании. Ощущение, будто я спорю сам с собой. Что было недалеко от истины. И я склонялся к забытью… Нет, правда! Зачем себя изводить? Дорога открыта! Какое мне дело до ставящих мне палки в колёса людей…

— Я принял решение, Гисс, — сказал я, выдохнув, и черноволосая красавица, стоявшая напротив меня, радостно мне улыбнулась, готовая выполнить любую мою просьбу.