– Вот нужный вам адрес, приехали, – проговорил таксист.

Эмма поблагодарила, вышла из машины. Такси уехало, и она осталась на незнакомой темной улице, с вещами, перед домом, в котором жила ведьма (если в такое можно поверить). Дом был добротный, обнесенный высоким забором, в окошках горел свет.

Эмма вздохнула. Что за дикая, сюрреалистическая ситуация? Приехала к черту на кулички, к женщине, которую в глаза не видела, на основании рассказа мамы о событиях тридцатилетней давности!

«Вызови снова такси и уезжай. Поживи у мамы, все как-нибудь утрясется, наладится», – посоветовал внутренний голос.

Вместо этого Эмма нажала на кнопку звонка. Услышала трель вдалеке. Потом дверь дома отворилась, на пороге показалась темная фигура.

Сердце Эммы забилось. Сейчас ее спросят, кто она такая, зачем явилась без приглашения на ночь глядя. И что отвечать?

Но хозяйка дома не задала ни одного вопроса.

– Вот ты и пришла, – сказала ведьма, отворяя калитку и пропуская гостью во двор, – заждалась я уже. Ого, прямо сразу с вещами? Правильно, так и надо.

И на душе у Эммы стало мирно и спокойно.

Она пошла к дому, думая о том, что теперь находится на своем месте.

Так и родилась новая ведьма.

Машину Виталий решил не брать. На самом деле, если не врать себе, никакого решения не потребовалось: оно было принято за него. Сесть за руль в его состоянии невозможно. И машину лучше продать: хоть какие-то деньги появятся. В их положении, когда каждая копейка на счету, это немаловажно.

Такси прибыло вовремя, и водитель, к счастью, попался не из болтливых. Молча рулил, не лез с разговорами, и Виталий погрузился в размышления, воспоминания, мысли о будущем, и были они такими тяжелыми, что лучше бы, пожалуй, водитель трепался, не закрывая рта, всю дорогу.

Началось все около двух месяцев назад, в конце лета. Они с Кариной вернулись из отпуска, с моря – загорелые, довольные и вместе с тем огорченные перспективой погружения в рабочие будни. В общем-то погружаться требовалось только Виталию, потому что Карина, выйдя замуж, с облегчением оставила ненавистную работу в магазине (где они и познакомились, кстати).

Виталий включил компьютер. Срочности не было, но, если честно, он соскучился по нему: все-таки профессию программиста выбирал по зову души. И, глядя на экран, обнаружил, что буквы и цифры расплываются.

Поморгал, закапал лекарство. Вроде бы помогло, Виталий успокоился, но вечером, когда они с женой смотрели фильм по телевизору, картинка снова стала расплываться.

В последующие дни все повторялось: то зрение было нормальным, то вдруг опять он видел перед собой пятна вместо четкого изображения. Виталий пытался не обращать внимания, но проблема тревожила: при его профессии требовалось хорошее зрение. Однажды неожиданная расфокусировка (как он назвал это) случилась во время совещания, и начальство было недовольно его заминкой.

– К доктору схожу, записался, – сказал он жене, стараясь говорить небрежно, чтобы не волновать ее понапрасну.

– А что такое? – спросила она, трепля за ухом их лабрадора Люка, которого обожала.

– Нужно зрение проверить, – ответил Виталий, – временами стал плохо видеть.

Карина не придала значения, не поняла, что это может быть серьезно, улыбнулась и сказала:

– Конечно, проверь. Мы с тобой не юные, через год тридцать, но для старческой дальнозоркости рановато.

Он улыбнулся в ответ, но с некоторой обидой подумал, если бы у Люка наметилась проблема, Карина уже была бы на грани истерики.

Осмотр ничего необычного не выявил. Доктор сказал, виной тому могут быть стресс, акклиматизация (имела место резкая смена климата, когда они приехали на юг, а потом вернулись обратно в Быстрорецк), переутомление и так далее. Прописал витамины, капли и гимнастику для глаз.

Виталий прилежно принимал пилюли, капал маслянистую жидкость в глаза и старался не филонить, делать гимнастику. Только никакого эффекта это не возымело. Расфокусировка происходила постоянно, причем все чаще не только когда он смотрел на экран компьютера, телевизора или телефона.

Один раз мутные пятна поплыли перед глазами, когда он сидел за рулем. Хорошо еще, скорость была небольшая, улица тихая, и Виталий свернул в сторону, припарковался у обочины, дождался, чтобы все прошло.

Бывало, что он не видел содержимого тарелки, лица собеседника, не мог рассчитаться на кассе, едва не угодил под машину, переходя дорогу.

– Со мной что-то не так, – пожаловался он жене вечером, спустя недели три после первого разговора.

– Ты про зрение?

Виталий не рассказывал ей подробностей, но теперь решил поделиться. Больше не с кем. В былые времена рассказал бы матери, но сейчас это невозможно. Карина слушала, волнуясь все сильнее.