– Простите, что?

Одним из важных качеств в работе сыщика является терпение, и Зубов обладал им в полной мере.

– Илья Корсаков – ваш любовник?

– Конечно нет! – нервно воскликнула Кононова и затеребила край кухонной скатерти. – Илья – приятель моего мужа. Не друг, конечно: у них довольно большая разница в возрасте – когда Илюша поступил в консерваторию, Клим ее уже окончил.

Что ж, еще одна женщина называла Корсакова Илюшей. У Велимиры эта привычка явно осталась с того времени, когда они с певцом были женихом и невестой, а у Вероники Венедиктовны она откуда?

– Они знакомы через Савелия Игнатьевича Волкова. Это учитель Клима, и Илюши тоже. Хотя да, вы ведь знаете. В общем, они иногда общались, потому что много лет приятельствовали. Клим даже дал Илюше ключи от нашей дачи, чтобы тот мог приезжать, когда ему нужно. Хотя это вы ведь тоже знаете. В общем, мы с Илюшей видимся пару раз в год, не более того. Никаких других отношений между нами нет и быть не может.

– Почему же? – Зубов внимательно следил за ее реакцией.

Перед тем как ответить, Кононова немного помолчала. Пауза была такой крошечной, что Зубов ни за что не заметил бы ее, если бы не ждал.

– Ну хотя бы потому, что я – замужняя женщина. А Илья, напомню, приятель моего мужа.

– Вероника Венедиктовна, один из ваших соседей по даче дал показания, что несколько раз в год вы приезжаете туда в сопровождении молодого человека, с которым остаетесь на несколько дней. И ночей тоже. По интересному стечению обстоятельств это происходит именно тогда, когда ваш муж уезжает в командировки. А описание этого человека совпадает с данными Корсакова. Вы по-прежнему утверждаете, что не состоите с ним в любовной связи?

Лицо Вероники побелело, словно накрахмаленная простыня, на которой какой-то шутник нарисовал углем глаза и брови, а алым кармином рот. От нее исходил острый животный запах страха.

– Да, я утверждаю, что не состою с Ильей в любовной связи. И на дачу с ним никогда не приезжала. А наш сосед – грязный сплетник. Я даже знаю, о ком вы говорите. Это Спиридонов из двенадцатого дома. Тот самый, что регулярно подглядывает в подзорную трубу за тем, как я хожу по участку. Особенно летом, когда я в купальнике. А при встрече плотоядно улыбается, облизывает губы и еще иногда шепчет непристойности. Такому верить – себя не уважать.

– Вероника Венедиктовна, допустим, я вам поверил. И Илья Корсаков действительно не ваш любовник. Тогда с кем вы проводите время в вашем загородном доме, когда ваш муж в отъезде?

– Это вас совершенно не касается. – Эти слова Кононова выплюнула с каким-то даже шипением, словно гремучая змея, почувствовавшая угрозу и готовая защищаться. – Почему вы вообще копаетесь в моей личной жизни?

– Вы правы, ваша личная жизнь меня совершенно не касается. Более того, она мне совершенно неинтересна. Правда, есть маленькое «но». На вашей даче нашли труп человека. На той самой, замечу, даче, на которой периодически довольно бурно проистекает ваша личная жизнь. И человек, который подозревается в убийстве, сильно смахивает на вашего любовника.

Теперь Кононова снова выглядела озадаченной.

– Погодите, я не поняла. Вы что, подозреваете в убийстве Илюшу Корсакова?

– Да, он входит в перечень подозреваемых. – Зубов старался, чтобы это прозвучало солидно.

– Но я еще раз повторяю вам, что он – не мой любовник. И я никогда не приезжала с ним на дачу. Так что, если вы подозреваете его в убийстве, я тут точно ни при чем. И мои… друзья тоже.

– Тогда вам тем более нечего скрывать. Вероника Венедиктовна, назовите мне имя человека, с которым вы состоите в любовной связи, чтобы я мог проверить и убедиться, что это точно не Корсаков.

На последних словах он заметил, что взгляд у его собеседницы стал совершено бешеный, и в следующий момент почти полная чашка кофе полетела ему в голову. Он едва успел увернуться. Хрупкий фарфор с размаху впечатался в стену и с тонким звоном распался на отдельные кусочки, посыпавшиеся на пол. На бежевом шелке обоев растеклось отвратительное коричневое пятно, оставляя потеки кофейной жижи.

– Убирайтесь, я ничего вам не скажу. И если вы посмеете повторить всю эту дребедень про меня и Илюшу моему мужу, то я подам на вас в суд за клевету. И поверьте, я его выиграю.

Зубов покачал головой.

– Нет, проиграете. Клевета – это, конечно, уголовно наказуемое преступление, которое квалифицируется как распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого человека или подрывающих его репутацию. Однако ее сущностный признак – умысел. У меня, Вероника Венедиктовна, нет никакого умысла порочить вашу репутацию. Я лишь в силу своих должностных обязанностей расследую совершённое преступление. Два преступления. Так что в сведениях, которые я озвучиваю, нет клеветы, а лишь попытка докопаться до истины.