– Расстроит, – кивнула Мира. – Но не потому, что он мой бывший жених, а потому что дядя Сава был его учителем. И вообще больно осознавать, что близкий тебе человек оказался убийцей. Ой, прости!

Она испуганно смотрела на Зубова, вид у нее был покаянный. Он снова прислушался к себе. Нет, не больно.

– Прекрати, – решительно сказал он, привлек Миру к себе, обнял так, что ее хрупкие косточки хрустнули под его пальцами, и поцеловал. – Как ты считаешь, мы можем уехать сегодня отсюда вместе? К тебе?

– Можем, – шепнула Мира. – И так и сделаем. Только не прямо сейчас. Давай еще немножечко поцелуемся. Я не могу от тебя оторваться. Совсем не могу.

Последнее прозвучало так жалобно, что Зубов прыснул со смеху. От ее слов, музыкой отдающихся в его ушах, у него немного кружилась голова. Он снова поцеловал эту женщину, которой, оказывается, действительно нравились его поцелуи. Трещал лед в его душе, разламывался на куски, оставаясь в его руках тонкими пластинками. И эти льдинки холодили руки и таяли, капая слезами на старинные, слегка рассохшиеся доски пола.

Алиби у Ильи Корсакова не было ни на ночь убийства Самойлова, ни на день исчезновения Волкова, ни на ту ночь с субботы на воскресенье, в которую зафиксировали визит неизвестного на дачу Клима Кононова, совершенный на машине Велимиры Борисовой.

В ту ночь, когда Бориса Самойлова задушили у ограды университета, оперный певец, по его словам, был дома, разумеется один. Подтвердить этот факт никто не мог. Опрошенные соседи певца не слышали никаких звуков из его квартиры, хотя обычно оттуда доносились раскатистые распевки для вокала.

Сам Корсаков объяснил это тем, что в тот день у него было два выступления подряд и он включил режим тишины, чтобы отдохнуть от звуков и полностью восстановить голос. Прямо скажем, не вовремя он принял такое решение. Для него не вовремя.

Во второй половине следующего дня, как раз в тот момент, когда Савелий Волков исчез из своей квартиры, Корсакова тоже никто не видел. С утра он появился в театре, на репетиции, точнее на индивидуальном занятии со своим концертмейстером Виктором Золотиловым. Занятие закончилось в два часа дня, сразу после этого Корсаков уехал из театра и больше там не появлялся. Спектаклей в этот день у него не было. В афише стояла не опера, а балет.

По словам певца, он вернулся к себе домой, по дороге заехав в супермаркет. Он подробно перечислил, что именно купил в этот день, однако расплачивался не картой, а наличными, так что подтвердить его присутствие в магазине оказалось невозможно. Камеры, установленные там, тоже не помогли. Записи за нужную дату оказались стерты.

– Так ведь уже три недели прошло, – устало объяснил директор супермаркета в ответ за несколько агрессивное замечание Зубова. – Если бы вы в течение недели попросили…

– Согласно установленному порядку, в розничной торговле, в том числе и в продуктовых супермаркетах, требуемый срок хранения видеозаписей составляет семь дней в локальной сети, – скучным голосом принялся объяснять Алексей. – По истечении данного срока вы обязаны весь видеоматериал перенести в центральное запоминающее устройство, после чего хранить в течение еще тридцати одного дня. Другими словами, еще примерно две недели эта запись должна быть в доступе.

– Это регламент, а не закон, – огрызнулся директор, впрочем довольно тревожно. Этот майор мог доставить ему ощутимые неприятности. Ну если захочет, конечно. – У нас четыре камеры установлены только на входе. Это примерно один гигабайт информации в час. Не считая залов прикассовой зоны. Мы четыре диска в двести пятьдесят гигов каждый заполняем за десять дней. Нет у нас технической возможности месяц хранить записи со всех камер.

Зубов только рукой махнул. Связываться с наказанием магазина за нарушение регламента он не будет. Жалко время тратить. Следствию это все равно не поможет. После магазина Корсаков, по его словам, оставался в своей квартире, где приготовил еду, а потом весь вечер смотрел сериал «Шаляпин».

– Скажите, а у вас что, никакой подруги нет? – не выдержал Зубов. – Вы все свое свободное время один проводите?

– Вас совершенно не касается моя личная жизнь, – сообщил Корсаков. Он вообще оказался достаточно надменным господином, уверенным в своей исключительности. Зубов не без удовольствия подумал, какой удар по его надменности нанес отказ Велимиры выйти за этого надутого индюка замуж. – Я – артист, и мне необходимо время, чтобы побыть наедине с собой. Это что, преступление?

Следствию удалось установить, что дама сердца у Корсакова все-таки есть, хотя к театру она никакого отношения не имеет. Певец вообще оказался изрядным сердцеедом. После расставания с Велимирой он целый год встречался с молодой преподавательницей вокала Мариной, затем познакомился с искусствоведом Галиной, с которой даже съехался, хотя и на непродолжительное время, а сейчас вот уже почти два года состоял в отношениях с учительницей русского языка Светланой, работающей в гимназии при Русском музее.