Горецкий неодобрительно покачал головой, но говорить больше ничего не стал, а продолжил также мерить шагами небольшое пространство между прижатыми к стене столами. Вяземский же коротал время тем, что представлял, как чересчур важные члены общины начнут прибывать в кабинет, а затем окажется, что они не могут вместиться и начнётся столпотворение на входе в кабинет. Было бы презабавно.

В числе первых появился на диво спокойный Чацкий и ещё двое членов общины — старик Ждан с деревянной тростью и Соловьёв.

Присутствие старика Ждана было неудивительно — тот скрашивал старость тем, что плёл корзины и всегда был дома, а вот Соловьёв, видимо, вернулся с заработка, чтобы помочь летом семье, о чём свидетельствовала его мокрая от пота и воды рубаха. Переодеваться, видимо, он не стал, лишь ополоснулся в бочке перед приходом сюда.

Всем пришедшим Вяземский доброжелательно сказал:

— Добрый день.

Ему хмуро кивнули. Затем Чацкий приказал Соловьёву вытащить столы в коридор и поставить их друг на друга. Мстислав хмыкнул — развлечение отменялось.

Почти сразу в кабинет ворвались Линнель и Раймо, которые с вопросом уставились на своего вожака. Члены совета их одарили осуждающим вниманием.

— Община решила провести незапланированный совет, — пояснил Мстислав.

— А тема какая? — полюбопытствовал Линнель.

— Моё главенство, — улыбнулся он ему.

Раймо вздрогнул, а Линнель помрачнел.

— Вожак…

— Оба подойдите и встаньте рядом, — приказал он им. — Где Эрно?

— На улице. То ли общается, то ли ругается с Мирославой — мы так и не поняли, — тут же отозвался Раймо, а Линнель в подтверждение кивнул.

Вяземский постарался не показывать своего удивления и тоже ограничился кивком. Следящие за ними члены советы выглядели так, словно вот-вот взорвутся от негодования.

— Глава, это против правил, — гневно проскрипел старик Ждан, ознаменовав эти слова глухими ударами деревянной трости об каменный пол.

— Так же как и моё изгнание с поста, — парировал Мстислав. — У нас здесь не демократия, но я вам об этом напомню, когда прибудут остальные.

Линнель и Раймо тихонько усмехнулись.

— Ладно, пусть остаются, — дозволил Чацкий таким тоном, словно его разрешение вымаливали долгие часы.

Следующие пятнадцать минут в кабинете никто не разговаривал, лишь приветствовали пришедших. Каждый считал свои долгом при перешагивании порога бросить неодобрительный взгляд сначала на Мстислава, потом колючий и удивлённый на Линнеля и Раймо, а в конце возмущённый на уже присутствующих членов общины. Те им отвечали грустными кивками.

Всего набралось восемь человек, включая Горецкого и Чацкого. Дверь оставили открытой — на тот случай, если кто-то ещё решит присоединиться, но было принято решение уже начинать собрание. Члены общины образовали круг, закрыли глаза, и Чацкий, как наиболее заинтересованная и осведомленная сторона, взял слово:

— Я приветствую собравшихся сегодня братьев. Наша община чтит традиции и сначала желает предкам приятного посмертия.

— Приятного посмертия, — неблагозвучным эхом прозвучали грубые мужские голоса.

— Община желает благоденствия и здоровья живущим, — хорошо поставленным голосом продолжил Чацкий.

— Благоденствия и здоровья живущим. — Все так же вторили ему все, кроме троих мужчин.

— Община надеется на благосклонность духов и богов к их земле! — ещё громче сказал заместить начальника участка.

— Благосклонность духов и богов к их земле!

Остальные тоже повысили голоса.

— Община надеется, что они проследят за тем, чтобы её члены были справедливы и честны! — на одном дыхании провозгласил он.

— Справедливы и честны! — поддержали его.

Затем все переводили дыхание и обменивались кивками, подтверждая, что традиции были соблюдены.

Чацкий взглянул на пол и передумал садиться — обычно собрания проходили в чьем-то доме из стариков, и все усаживались прямо на пол, где был постелен ковёр. Здесь такой роскоши не было, поэтому все остались стоять.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы поднять вопрос о том, можно ли позволить нашему главе занимать этот пост…

— Не понял. Что здесь происходит? — прозвучало за спинами членов общины ошеломлённое.

Все развернулись, чтобы взглянуть на говорившего, и, в возникшем зазоре между людьми, Вяземский смог увидеть шокированного Эрно и поражённую Мирославу.

— Мстислав, это уже ни в какие рамки! — воскликнул Соловьёв. — Они не только присутствуют на собрании, но ещё его нагло нарушают! Ты их вообще не научил уважению!