— Нет, не думаю, — спокойно сказала она. — Не в том дело. Просто не хочу туда.

Кирьян тем временем забрался на облучок и, перегнувшись через Леону, потянулся ко второму крюку, при этом тесно прижав девушку к спинке. Повесив второй фонарь, он мимоходом посмотрел на нее, глядящую на него в упор с явным недовольством, и замер, не спеша спускаться. Он лишь слегка сменил положение, оставшись стоять на ступеньке, и все также склоняясь над девушкой в тесном пространстве.

— Я могла и сама повесить, — недовольно проворчала Леона.

Кирьян кивнул, не отводя взгляд, и тихо ответил:

— Могла, но так вышло приятнее.

— Кому как, — хмуро ответила Леона. — Может ты уже слезешь?

Наемник промолчал, продолжая неотрывно смотреть сверху вниз в притягательные серо-голубые глаза, в которых крохотными звездочками отражались блики трактирных фонарей. И вдруг отмер, вздохнул, и, словно околдованный, медленно начал склоняться к губам застывшей девушки.

— Эй, Кирьян! — гаркнул откуда-то издали Бальжин, — иди-ка Яру подмогни, он один-то три котла не утащит.

Наемник застыл, разочарованно выдохнув и прикрыв на мгновенье глаза, и снова посмотрел на девушку. Его губы дрогнули, как будто он уже хотел было что-то сказать, но его снова окрикнули, и он, досадливо мотнув головой, спрыгнул с облучка и быстро пошел в сторону трактира.

Леона судорожно вздохнула, только сейчас поняв, что на несколько мгновений ее дыхание оборвалось. Она с удивлением вдруг ощутила, как сильно бьется внутри сердце. Растеряно глядя в спину удаляющемуся мужчине, она прижала холодные руки к распалившимся щекам. Никогда раньше она не чувствовала подобного. Отчего внутри такое волнение? Почему она не оттолкнула его? Почему застыла, словно кролик перед удавом? Растерянность сменилась раздражением и девушка, разозлено сжав челюсти, шумно выдохнула.

Она не видела, как несколькими мгновениями ранее застыл в четырех саженях от них Словцен, с болью глядя на склонившегося над девушкой наемника.

Хорошо зная свою подругу и подозревая, что она сама захочет вести своего Флокса в поводу, он специально для нее выхватил один из последних фонарей. Их было мало, и парень надеялся, что они пойдут с Леоной вдвоем, конечно, в тайне рассчитывая, что они наконец смогут поговорить. Но, когда его от начала обоза отделяла уже всего одна повозка, он увидел, как ненавистный ему наемник, балансируя на узкой ступеньке облучка, тесно льнет к сидящей на самом краю девушке, склонившись над ней с совершенно очевидными намерениями. А она запрокинув голову, безропотно смотрит на него, даже не пытаясь оттолкнуть его или отодвинуться.

Словцен замер, ощущая, как словно холодным камнем схватывается все нутро. Боль, обида, отвращение. Эмоции всего за один миг пролетают одна за другой. И он не зная, как быть, мечется в нерешительности. Желание посильнее ударить наглого наемника сменяется отчуждением, непониманием, желанием как можно быстрее вскочить в седло и вернуться назад, домой. Чувствуя себя преданным, он сжимает кулаки в бессильной ярости.

— Охолони, малец, — говорит Бальжин, положив руку на плечо парня. И это немного приводит его в чувство. Оружейник отходит, командует, отправляя Кирьяна в трактир, и Словцен наконец видит лицо подруги — растерянность, сменяющаяся злостью и раздражением. И парень чувствует, что готов рассмеяться — он не раз видел это выражение лица, и обычно после него деревенские ребята, когда-то пытавшиеся задирать слишком бойкую девчонку, ходили с синяками, боясь признаться, что их отхлестала девка.

К Леоне вернулся Бальжин. Залез на облучок, посмотрел на девушку, хмыкнул и забрал вожжи.

— Щас ребята из харчевни вернутся и тронемся. Скоро уж на месте будем. Шибко устала-то?

— Бывало и шибче, — отстраненно пожала плечами Леона. Потом опомнилась, что не гоже так на доброжелательность отвечать, и добавила: — спасибо, Бальжин. Я и правда устала.

— Да, день сегодня выдался долгим, — утомленно протянул мужчина. — Все мы устали, чего уж тут скажешь.

Леона взглянула на устало откинувшегося на спинку оружейника и поняла, что из-за Кирьяна совсем забыла о своих сомнениях и переживаниях. Она снова задумалась о том, стоит ли говорить об услышанном разговоре. И когда уже наконец решилась, подумав, что пусть уж лучше Бальжин считает ее излишне мнительной и суматошной девкой, чем хороший человек попадет в неприятности, мужчина радостно проговорил:

— О, идут молодцы, — и кивнул на вышедших из трактира наемников, тащащих в руках полные харчей котлы. — Ну все, щас уж дальше поедем.

Леона, уже набравшая в грудь воздуха, чтобы начать разговор, растерянно опустила плечи, и вместо уже готовых слов сказала совсем иные:

— Я тогда слезу. Флокса поведу. — Она спрыгнула с облучка и благодарно улыбнулась. — Еще раз спасибо тебе.

Словцен, стоявший через повозку от них, заметив, что Леона слезла с облучка и начала отвязывать от повозки Флокса, взял свою гнедую под уздцы и направился в их сторону.

— Та чего уж тама, — махнул рукой оружейник, но в глазах его все же отразилась улыбка. — Фонари только уж раздали все. Эй, мужики, кто с фонарем… — начал Бальжин.

— Я посвечу, — повысив голос, оборвал его подходящий Кирьян. И в тон ему, хоть еще и не было видно молний, но где-то уже совсем близко прогремел гром.

— Ты котел тащишь, — резко сказал, как раз подошедший Словцен, — и ты без фонаря. — В отличии от наемника, парень держал в руках мерцающий плящущим в стеклянной клетке огнем светильник.