65

Понедельник, 13 октября 2003 года. Автобус с шипением остановился у терминала, и мы все вышли. Толпа, включая Джерри и меня, двинулась к единственной открытой стойке паспортного контроля. Генерал и его дружки с синими дипломатическими паспортами прошли прямиком через проход дипломатов и СФОР. Я надеялся, что его багаж всё ещё в Обераммергау.

Когда мы встали в очередь, мои глаза начали слипаться; казалось, будто их обмазали песком. Дорога была долгой. Дорога из Багдада в Турцию прошла нормально, если не считать того момента, когда наш регулировщик попытался обогнать американскую бронетехнику. Он понял свою ошибку, получив три предупредительных выстрела в капот.

В аэропорту Стамбула я выбросил набор для сушки белья, купил новую одежду и убрался, пока Джерри звонил своему источнику и в «Sunday Telegraph», чтобы объяснить изменение планов. Мы слетали в Вену, а потом сделали пересадку здесь. Карте Джерри сильно навредили, но газета собиралась вернуть ему деньги, так что какого хрена?

Проехав через терминал, мы стали искать такси. Какой-то старик нарисовал новенький красный Vauxhall Vectra, стоявший в очереди метрах в пятидесяти слева от нас. Когда он выехал из первых рядов, водители позади продвинулись на три-четыре метра вперёд, не заводя двигатель, толкая стойку окна и управляя рулём через открытое окно. После многих лет военного дефицита старые привычки не давали покоя.

«Вектра» подъехала, и за рулём сидел самый крупный мужчина в мире. В этой глуши все они были крупными; должно быть, в воде что-то было. Он выскочил из машины, чтобы поправить дворник и похвастаться своей короткой стрижкой и чёрной кожаной курткой-бомбер; здесь это тоже была любимая куртка. Большинство парней в Сараево выглядели так, будто им место в русской мафии. Возможно, теперь они ею и являются.

У боснийцев была своя валюта – конвертируемая марка. В Вене нам её не удалось раздобыть, поэтому мы договорились: тринадцать евро за поездку в отель – гораздо больше, чем стоила поездка в восемь тысяч. Во время войны все хотели дойчмарки. Теперь же – евро. Похоже, это был единственный регион в мире, где доллар не вызывал особого беспокойства.

Джастин Тимберлейк развлекался, пока мы направлялись в отель. Взгляд Джерри, казалось, был прикован к горам, окружавшим нас с обеих сторон. Сейчас они напоминали сцену из фильма «Звуки музыки», но десять лет назад сербы использовали их, чтобы разбомбить город до основания.

Сараево лежало в широкой долине, по форме напоминавшей столовую ложку с отрезанной ручкой, совсем рядом с взлетно-посадочной полосой аэропорта. Посреди него протекала быстрая река Миляцка. До того, как война разорвала его на части, город, вероятно, был прекрасен: путеводители рассказывали о современных высотных башнях, соседствующих с элегантными австро-венгерскими особняками, которые, в свою очередь, подступали к османскому сердцу города. Но это было целую вечность назад. Сербы, или агрессоры, как их здесь называли, осаждали город с мая 1992-го по февраль 1996-го. В некоторых районах линия фронта проходила внутри города, две армии разделяла всего лишь стена дома. Сербы убили более десяти тысяч человек в ходе самой долгой осады в истории.

Дома напротив аэропорта всё ещё стояли; некоторые были заново оштукатурены, но многие выглядели так, словно принадлежали Берлину конца Второй мировой войны. Таксист то и дело поглядывал на Джерри в зеркало заднего вида.

'Откуда вы?'

В этом городе мне не нужно было беспокоиться о том, что Джерри разинет пасть и угодит нам в дерьмо. Он прекрасно знал, что сказать. «Америка». Британцев и канадцев здесь не очень любили: их войскам пришлось стоять в стороне во время этой бойни, потому что они находились под командованием ООН, которая не имела полномочий вмешиваться.

Он помахал большим пальцем в сторону Джерри. «Ты мусульманин?»

Джерри кивнул и получил одобрительную улыбку.

Настала моя очередь. «Вы американец?»

«Австралиец».

Довольный, он продолжил свой путь к главному источнику.

66

Мы выехали на главную дорогу, проходившую параллельно Миляцке. Широкая двухполосная дорога была забита машинами, и каждая вторая была VW Golf. До войны здесь был завод Volkswagen, и, казалось, каждый мужчина и его собака ездили на нём.

Водитель мчался по Воеводе Путника, словно это всё ещё была Аллея снайперов, и он знал, что находится на чьём-то прицеле. Сербы хорошо простреливали с высоты. Сотни сараевец погибли в авариях, когда они мчались по городу на скорости 120 км/ч.

Джерри всё ещё пребывал в своём собственном мире, пока мы проезжали мимо множества новостроек рядом с разбомбленными напоминаниями о прошлом. Одним из них был бетонный остов некогда новенького дома престарелых. Первые пенсионеры только-только въехали, когда сербы начали обстреливать его снарядами. Он выглядел точно так же, как и в последний раз, когда я его видел; даже недавно установленные рекламные щиты не могли скрыть произошедшего.

Несмотря ни на что, Сараево мне нравилось. Всегда нравилось. Как и Багдад, это был взрослый город. Он существовал веками. Здесь были извилистые улочки, сотни тупиков и узких переулков, ведущих в никуда. Куда ни глянь, в небо торчали минареты: от маленьких деревянных мечетей до кирпичных, размером с бунгало, и огромных, словно чёрт возьми, мечетей, размером с дворцы. Большинство жителей города в наши дни были мусульманами, но всё ещё встречались иудеи, православные христиане и даже несколько хиппи, забывших вернуться домой в шестидесятые.