Я лег на другую и подумал о том, как бы мне найти этого парня, Рамзи Салкича.

68

Наконец Джерри открыл рот. «Это может показаться безумием, но то, что Бензил и Роб рассказали тебе о Нухановиче, ещё больше укрепило мою решимость сделать эти снимки. Может быть, он действительно сможет остановить это безумие».

Я посмотрел вниз, на сгоревшее здание. «Это тревожно. В прошлый раз, когда ты пошёл фотографировать здесь, я чуть не погиб».

Джерри выглядел смущённым. «Знаю, я крупно облажался. Но оно того стоило. Мы должны спасти чью-то жизнь». Его лицо потемнело. «Ты никогда не хочешь узнать, что произошло там, в анклавах?»

Не совсем. Он уже достаточно раз пытался рассказать мне об этом девять лет назад, по пути обратно в город. Я уже знала о зверствах столько, сколько хотела. Я сказала ему, чтобы он сохранил это для внуков.

Я налил себе колу из мини-бара. «Ты пошёл туда, потому что газеты предлагали сто тысяч за фотографию, да?» Что за херня? Он явно хотел мне что-то сказать, так почему бы не послушать? По крайней мере, он говорил.

«Ага, сто тысяч. Блин, ради таких денег я бы голышом всю дорогу бежал с розой в жопе. Как только мы услышали, мы с Джейсоном наняли водителя и отправились на север.

«Эта дорога проходила через семьдесят пять километров Додж-Сити. Пару дней назад на том же участке погибли двое спасателей, ехавших на грузовиках. Мы были немного возбуждены».

«В трёх милях к югу от анклава мы наткнулись на сербский блокпост. Джейсон был в таких делах непреклонен. Он просто вытащил блок с двумястами и немного поторговался.

«В деревне, в которую мы приехали, был полный разгром, чувак. То есть, каждый дом был обстрелян. Сербы месяцами били этих ребят. Темнело, и мы совсем с ума сошли, поэтому обратились в УВКБ ООН».

Я рухнула обратно на кровать, а Джерри приподнялся на краю своей, чтобы не терять со мной зрительного контакта. Его лицо, казалось, впервые за много дней ожило.

Мы нашли несколько медсестёр. Им руководила француженка Николь. Мы ожидали, что нас будут пинать со всей этой обычной ерундой про правила ООН и журналистов, но они оказались спокойны.

«Они рассказали нам, что ООН пыталась ночью сбросить туда продовольствие и медикаменты на парашютах. Женщины и дети слышали, как открываются парашюты, и выбегали на улицу, ожидая, когда приземлится еда. Было темно, и у них были консервные банки на палках со свечами внутри. Сербы просто снимали их, стреляя по свету». Джерри грустно покачал головой. «Чёрт, чувак, куда ни повернись, история».

Утром мы с Джейсоном пошли в деревню посмотреть на их снаряжение. Эти мусульмане отбивались всем, что попадалось под руку. Парни сражались из окопов в садах, из подвалов. Они были повсюду, как муравьи. В то утро я получил шестнадцать рулонов.

«А потом начался настоящий ад. Мы поднимались обратно на холм к дому, когда начали приниматься меры. Там был мальчик лет десяти, не старше, он шатался, истекал кровью и плакал. У его матери в спине был огромный осколок. Бабушка пыталась помочь.

«Джейсон побежал за Николь, а я пошла посмотреть, что можно сделать. Как оказалось, мало что можно сделать. Она умирала.

У мальчика в руке был осколок. Николь и её команда сделали всё, что могли, для них двоих, но даже я знала, что матери нужна операция, и причём срочная. Николь хотела отвезти её на базу ООН, расположенную в паре километров от нас. У нас была машина, а у них — нет. Как мы могли просто стоять и ничего не делать?

Мы добрались до дома, неся женщину на руках. Водитель был готов, поэтому мы откинули задние сиденья и посадили её в машину. Мы с Джейсоном сели вместе с ней; ребёнок и бабушка сели спереди.

«Мы отъехали всего на милю-другую от деревни, когда наткнулись на сербский патруль. Нам сказали повернуть назад – все были «боевого возраста», даже бабушка. К счастью, оставался один блок сигарет, и Джейсон всё уладил».

«Через полчаса мы были на базе. Мальчика звали Фикрет, и он хотел играть за «Манчестер Юнайтед», когда вырастет. Он был хорошим парнем».

К этому моменту пустая банка из-под колы уже лежала у меня на груди. Его голос затих, и я обернулся, увидев, как он смотрит в пол. «И это всё?»

Врач сказал, что единственный шанс для матери — попасть в нормальную больницу. Её придётся эвакуировать на одном из их БТРов, но Фикрет и бабушка не могли ехать на БТРе, поскольку не были ранены. Правила ООН. К чёрту всё это. Он мог бы разрешить им ехать, если бы у него хватило смелости.

«У меня не хватило смелости сказать Фикрету. Он был занят. Его мать то приходила в сознание, то теряла его, а он держал её за руки, гладил по волосам.

«Приехал БТР, а этот ублюдок из ООН всё равно не пускает их с ней. Я обнял его. Он немного поплакал у меня на плече, потом взял себя в руки и объяснил бабушке, что происходит.