«Как только БТР уехал, нас всех вывели с базы. Мы не могли отогнать их обратно в деревню, потому что нам нечем было торговать, если мы снова столкнёмся с сербами. Он знал это, просто взял бабушку за руку и пошёл домой. Мой последний кадр — их спины, когда они шли по дороге».

Я бросил банку из-под колы в мусорку и только задел её край. Раньше я бы бросил её ближайшему мусульманину, чтобы он сделал ручную гранату. Казалось пустой тратой металла — следовать правилам ООН и раздавить её, чтобы не нарушить эмбарго на оружие. «И вот тогда ты меня и подобрал?»

«Да. И я знаю, что тебе не хочется этого слышать, но мне нужно сказать спасибо за то, что ты спас мне жизнь».

«Спасибо принято».

Он улыбнулся. «Я знаю, ты не это имел в виду, но мне от этого легче. Хочешь кофе или что-нибудь ещё? Я спущусь».

Джерри пристегнул свою поясную сумку. Один из недостатков профессии фотографа — это то, что оборудование всегда нужно носить с собой.

«Да, почему бы и нет? Пенистый, без сахара».

Я смотрел ему вслед, и когда дверь за ним закрылась, мой взгляд упал на прикреплённый к его обороту листок с информацией о чрезвычайных ситуациях. Я встал и изучил схемы, но ни одна из них не показывала, что делать, если мне придётся убегать от людей с АК. Я нашёл карточку от номера и вышел на лестничную площадку.

Кофейня была скрыта под полосатым брезентовым навесом, но Джерри туда ещё не добрался. Он расхаживал взад-вперёд прямо у главного входа, прижимая «Турайю» к щеке. Он не просто проверял сигнал, он разговаривал. Разговор закончился, и он исчез под тентом.

Я снова лежала в постели, переключая каналы CNN и BBC World, когда он вернулся с чашкой и блюдцем в каждой руке. Кофе у него был чёрный, а на блюдце лежало несколько пакетиков сахара.

«Ты уверен, что это полезно?»

«Несколько лишних калорий никому не повредят», — он протянул мне мою порцию.

«Я серьёзно от всех этих звонков. У тебя в итоге будет опухоль мозга».

«Просто быстрый визит в Вашингтон. У него нет ничего нового».

Было одиннадцать сорок три. Вторая молитва дня была где-то после полудня. Время менялось в зависимости от того, где вы находились, перехода на летнее время и всего такого. «Может, совершим Зухр?»

Джерри позвонил в приёмную. Там знают время молитв, которое, вероятно, и так будет в газетах. Даже если мы в этот раз пропустим Салкича, мы могли бы посидеть, выпить чаю и что-нибудь перекусить, а потом попробовать ещё раз во время Аср.

Джерри повесил трубку, пока я проверяла свою поясную сумку. «Час двадцать. Времени предостаточно».

Мы включили телевизор на немецкую мыльную оперу с сербско-хорватскими субтитрами, повесили на дверь табличку «Не беспокоить» и направились к лифтам.

Я посмотрел вниз, в атриум. Группа из пяти американских солдат сидела у кофейни, уплетая кофе и сигареты. В этой части света они носили зелёные униформы BDU и служили в составе СФОР. Вероятно, до назначения сюда они служили в Германии и считали себя счастливчиками. Судя по их росту, у ворот лагеря был KFC, где продавали только семейные вёдра. Они совсем не походили на своих худых и суровых товарищей, которые получили хорошие новости в Багдаде.

69

Воздух на улице был свежим, достаточно холодным, чтобы ощущать лёгкий пар при дыхании. Нам понадобятся пальто.

Мы пересекли широкую двухполосную дорогу, которая раньше была Аллеей Снайперов. По обочине мчался транспорт, а посередине быстро мчались трамваи. Вместо того чтобы повернуть налево к центру города, мы собирались срезать путь прямо к реке, менее чем в двухстах метрах от отеля.

Некоторые трамваи, проезжавшие мимо, выглядели так, будто остались со времён войны. Джерри прочитал мои мысли. «Хоть бы их теперь не тащили грузовики».

Мы проехали мимо обгоревшего остова здания парламента, которое я видел из отеля. Подземная парковка, очевидно, всё ещё была пригодна для использования: у въезда дежурили двое полицейских, проверяя въезжающие и выезжающие машины.

Ближе к реке мы оказались среди более старых, величественных и роскошных зданий в венгерском стиле. В них всё ещё жили люди, но они подверглись серьёзным бомбардировкам. На другом берегу Миляцки, менее чем в сорока метрах отсюда, сербская линия фронта продвинулась в эту часть города; даже армированные стёкла балконов всё ещё были покрыты следами ударов. Куски серой штукатурки были сорваны, обнажив кирпичную кладку.

Насколько я мог судить, единственное отличие между тем временем и нынешним в этой части города заключалось в том, что дороги больше не были завалены щебнем и не перекрыты грузовиками и листами гофрированного железа для укрытия от снайперского огня. Я вспомнил, что видел четыре деревянных грузовых контейнера внизу этой самой дороги, сложенных друг на друга, чтобы создать заслон. Сербы всё ещё стреляли наугад по деревянным конструкциям, изредка умудряясь сбить случайного пешехода, который случайно пробирался позади.