— С русским у него действительно проблемы, хотя я нанял ему учителя. Но не стоит так беспокоиться, детка. Ведь у него тоже есть меню. И напротив каждого русского названия стоят китайские иероглифы…

Иероглифы! Их знание — вот что ей сейчас необходимо! Но китайской грамматике ее никто не обучал. С некоторыми иероглифами приходилось сталкиваться раньше, опять же в художественной литературе, но зрительной памятью она не могла похвастаться.

— Аидушка, не задерживайте нас, а то оцэнь кусать хоцца…

Она вспомнила лишь иероглиф «цзинь» — «золото». Этот иероглиф стоит в начале названия самого фривольного китайского романа[7]. Но при чем здесь золото? Он решит, что в гости к хозяину пришла сумасшедшая! Но сумасшедшая, знающая немного по-китайски. Он должен понять, что она ищет с ним встречи.

Аида быстро нарисовала иероглиф, поставила завтрашнее число, послеобеденное время, когда повар обычно свободен, и еще написала по-русски «кафе «Пилот». Оно здесь рядом, в двух шагах. Он не мог его не заметить.

— Трудно что-то выбрать, — оправдывалась она, опуская свою бумажку на дно тарелки. — Блюда мне совсем неизвестные.

Сперанский хлопнул три раза в ладоши. Где-то внутри стола сработал механизм, и тарелки с записками, подобно маленьким лифтам, начали опускаться вниз, оставляя за собой глубокие, черные колодцы.

— Клево! Здоровски! — восхищалась Танюха. — Правда, класс? — искала она поддержки у Аиды.

— Действительно! — откликнулась та, завороженно глядя на исчезающую тарелку. — Прямо чудо!

— Петруша был горазд на выдумки! — начал экскурс в историю Сперанский. — Такой точно стол находится в Петергофе, в небольшом двухэтажном домике, с громким названием «Эрмитаж». Только он не фурычит. Фрицы во время войны сломали механизм. И никто до сих пор не восстановил. Там еще когда-то имелось подъемное кресло. Гость садился в кресло, и оно поднималось на второй этаж. Петр запретил в этом домике делать лестницу, и все пользовались креслом. Это продолжалось недолго, пока не взошел на престол Павел. Наш самый психованный император как-то застрял в этом кресле, повиснув между первым и вторым этажом. После чего приказал кресло уничтожить и сделать обычную, деревянную лестницу. Увы, все в этом мире подвержено тлену. Даже самое прекрасное. Я, слава Богу, еще тяну лямку, и чудо-стол мой, как видите, работает.

Заказанные блюда медленно, но верно поднимались к гостям.

— Кто же повторил петровское чудо? — поинтересовалась Аида, больше для того, чтобы отвлечься от мыслей и унять дрожь в членах.

— Не перевелись еще на Руси мастера!

— А почему бы вам, дядя Семен, не снарядить этих мастеров в Петергоф? Пусть сделают доброе дело, восстановят петровский стол.

— А платить им кто будет? Или прикажешь заняться благотворительностью? Вот где у меня эта благотворительность! — Он провел ребром ладони по кадыку. — Все разворуют в два счета! Нет уж, спасибо! Сыт по горло! Вы кушайте, кушайте, а то разошелся, старый хрен! Не обращайте внимания… О, Аидочка, у вас отменный вкус! «Золотые монеты У-Суна, царя обезьян» — изысканное блюдо! В общем-то, это баклажаны в меду, но как выглядят! Как приготовлены!

Вот как Хуан Жэнь отреагировал на иероглиф «цзинь»! Так понял он что-нибудь или нет?

— А это что за фигня? — сморщила нос Татьяна, когда в центре стола выплыл большой фарфоровый чайник, с дымящимся носиком. — Чай, что ли?

— Вино, Танюха. Горячее вино. У нас сегодня — все по-китайски!

— Лучше бы виски со льдом…

— Не очень-то увлекайся виски, детка! Твой отец не любил…

— Оставьте в покое моего отца! — вспылила девушка.

За столом установилось тягостное молчание. Аида второй раз за сегодняшний вечер была неприятно удивлена.

— Папка много чего не любил, — хихикнула Татьяна, тем самым разрядив обстановку, — но ни разу пальцем меня не тронул!

— И зря, между прочим, — гнул свою линию Семен Ильич, но гнул по-отечески ласково, разливая в пиалы вино.

Потом старик опять впал в историю, рассказывая о старинном французском сервизе, из которого они изволили кушать. Татьяна позевывала. Денис олицетворял одну из статуй, которых в доме Сперанского имелось немало. От вина статуя раскраснелась, а глаза потеряли свой цвет. Во время очередного заказа блюд Аида в записке уточнила число и время. На этот раз Хуан Жэнь ответил ей «Букетом хризантем». Желтая, белая и красная, они были искусно вырезаны из тушек трех разных рыб. Она без труда разгадала символику блюд. Хризантемы намекали на свидание.

Старуху пришлось долго уговаривать. Аида употребила самые ласковые венгерские слова, какие только знала. С годами прабабка стала еще упрямей.

— Бывают моменты, дорогая, когда нельзя гадать!

— Но сегодня не суббота, — возражала правнучка, — и даже не канун субботы!

— Что с того? Я не желаю, а значит, карта будет врать!

— Отговорки!

Весь вечер не умолкал телефон. Патимат брала трубку и всем отвечала одно и то же: «Ее нет дома». Определитель высвечивал номера звонивших. Денис, Сперанский, Заварзин-сын. Ни с кем из них она говорить не собиралась, пока… Пока старуха не разложила пасьянс.