— Денег у меня кот наплакал, — оправдывался он перед ней. — Отец грабит меня подчистую. Забрал даже то, что я выиграл в покер. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Выходи за меня замуж, и мы будем на равных паях в нашем бизнесе. Но сначала помоги избавиться от старика.

— Я подумаю…

Звонка из Москвы она ждала больше месяца.

После разговора с Денисом Аида поняла, что Дон — это не только название реки, и не только уважительное обращение к боссам сицилийской мафии, а еще и уменьшительное от литовского имени Донатас. И удивившее при первом и единственном телефонном разговоре четкое выговаривание слов с головой выдавало инородца, хорошо и правильно выучившего русский язык.

Он позвонил на другой день, после заключения сделки.

— Доброе утро! Вы уже проснулись? — начал он, как и в первый раз.

— Давайте сразу к делу! — отрезала она. — Мне уже порядком поднадоела вся эта история.

— Мне тоже. Но я терплю дольше вашего.

— Верю, но терпение не мой конец, Донатас.

— Откуда вы знаете мое имя? — Он так испугался, что сразу появился акцент. — Заварзин проболтался?

— Он точно не годится в партизаны?

Донатас выругался по-литовски, а она тут же повторила за ним вслух.

— Вы знаете по-нашему? — удивился он.

— Немного, — блефовала Аида. — У меня — мать литовка. — Теперь она тоже тщательно выговаривала слова.

— Это просто замечательно! — порадовался за нее Дон. — Мы могли бы вам помочь с убежищем, на случай…

— Надеюсь, что убежище мне не понадобится, — самоуверенно заявила она.

— Я не думаю так, — возразил Донатас. — Вам предстоит тяжелая работа. Догадываетесь, о чем я?

— Сперанский?

— И не только.

— Игнат?

— Желательно.

— Константин?

Тут он задумался. Она слышала в трубке его тяжелое дыхание.

— Возможно, — наконец выдавил он из себя, — хотя… А впрочем, партизан он действительно никудышный!..

В тот вечер лучше было не высовывать из дому нос. За окнами вьюжило. Неизвестный абстракционист так расписал стекла, что невозможно было разглядеть ртутный столбик на градуснике. А может, уже и не было никакого столбика?

Сперанский обещал прислать за ней машину.

Аида примеряла то одно, то другое платье, не зная, какое выбрать. И с драгоценностями тоже пока не решила. Знала только, что любимый, сапфировый гарнитур сегодня не наденет.

Неожиданно явилась Татьяна, какая-то взлохмаченная, с отмороженной щекой.

— Можно у тебя переночевать? Там уже совсем невыносимо.

— Конечно, только я сейчас уеду.

— Куда? Возьми меня с собой! Аидочка, пожалуйста!

— Не могу.

— Почему?

— Тусовка будет скучная, деловая…

— Ты едешь к Сперанскому? С этой тухлятиной Костей? — Глаза у Татьяны стали злыми. Мокрыми и злыми.

— Да, я еду к Сперанскому, — спокойно подтвердила Аида. — И там будет Константин. А тебе там делать нечего.

— Что? Что ты сказала? — Лицо Татьяны сделалось агрессивным. — Мне там нечего делать? Да знаешь ли ты, что дядя Семен меня нянчил? По-твоему, он не будет мне рад?

— Какое это имеет значение? Встреча сугубо деловая. И тебя, в конце концов, никто туда не звал! — Аида начинала раздражаться, она чувствовала полное непонимание со стороны Танюхи. Она ненавидела в людях беспринципность и бесцеремонность.

— А я сейчас позвоню дяде Семену и спрошу, хочет он меня видеть или нет?

Она сделала два шага к телефону, но Аида швырнула ее на постель и вмазала по обмороженной щеке.

— Мне ведь больно! — в ужасе прошептала Татьяна и разревелась, как малое дитя.

Странные чувства испытывала Аида к этой избалованной дочке покойного банкира. В тот же миг она бросилась к ней. Обняла и принялась укачивать.

— Прости, прости! Я не хотела! Но ты должна сама понимать.

— Ты от меня что-то скрываешь? — всхлипывала Татьяна. — Это помолвка? Ты выйдешь за него замуж?

— Что ты, глупенькая! Какая помолвка? Ничего такого не будет.

— Правда?

— Честное слово! А скоро мы с тобой сядем в самолет и улетим далеко-далеко…

— Мне как-то не верится…

Прибыл шофер. Аида впопыхах натянула глубоко декольтированное платье, жгуче-красного цвета, нацепила рубиновый гарнитур. — Китаянки выходят замуж в красных платьях, — ни с того ни с сего заметила Таня.

— Я — не китаянка.

— А я слышала, как ты однажды базарила с Хуан Жэнем. Клево у тебя получалось!