— Кажется, я проснулась, — зевнув, сообщила Аида.

— Вот и замечательно. Не обижайтесь Аида, но ваш разговор с Константином в новогоднюю ночь записан у меня на кассете. Из него я сделал вывод, что наши интересы совпадают. Я понял, как вы ненавидите Сперанского. Мне даже показалось, что тут присутствует чувство мести. В общем, мы нужны друг другу. А чтобы заслужить ваше доверие, я за ценой не постою!

— Что вы хотите, Дон?

— На первом этапе наши со Сперанским цели совпадают. Мне нужны его подписи на некоторых бумагах, которые уже наготове у Заварзина-старшего.

— А кто будет ставить подписи на бумагах Сперанского?

— Отличный вопрос! Конечно же, Заварзин. О втором этапе мы еще успеем поговорить. До него пока далеко. Одно вы должны себе уяснить, в этой игре будут только два победителя: я и вы. Третьего не дано…

Игнат Александрович Заварзин совсем был не похож на своего старшего сына, хотя и в его облике присутствовало что-то телячье. Заплывший жиром, он с трудом передвигался. Его плешивая голова казалась плохо припаянной к туловищу, потому что то и дело клонилась к животу, отчего взгляд у Игната Александровича был всегда исподлобья, но взгляд не злобливый, а скорее просящий. Как у Иудушки Головлева.

Она ни в какую не согласилась ехать на Химмаш, в дом Заварзина-старшего, хотя ей клялись в полной безопасности. Для встречи она выбрала квартиру Константина на улице Белинского. Ведь там установлена прослушивающая аппаратура. Пусть покровитель будет в курсе. Так разложились карты.

Игнат Александрович ждал их на крохотной кухне, сидя на табурете. Он был в теплом, вязаном свитере и высоких, белых валенках. От него пахло кислым: смесь пота, капусты и дешевого табака. Запах этого человека показался Аиде просто омерзительным.

— Ты чего, батя, на кухне? — обратился к нему Константин. — Проходи в комнату, не стесняйся.

Сначала ей показалось, что сын командует отцом, но это было обманчивое впечатление.

— У тебя там свет плохой, — удивил папаша. — тускло больно. Сменил бы ты эту чертову люстру! Я люблю, когда ярко. В доме должно быть светло. Правильно говорю, барышня?

Так произошло их знакомство. Аиде он показался неотесанным, темным мужиком, а она ему — дьявольским отродьем, хищной кошкой.

— Я вам, барышня, дам двадцать кусков за голову Сперанского. Но это должно произойти после подписания бумаг. Сразу же. Немедленно.

— Куда вы торопитесь?

Если бы не было утреннего звонка, она бы плюнула этому самодовольному хорьку в морду. Он думает, что облагодетельствовал ее своими двадцатью кусками! Дешево же он ценит Семена Ильича! Или у него больше нет? И он ждет подачки от Дона. Она уже поняла, что имеет дело со шпаной мелкого пошиба. Как этого до сих пор не понял «адмирал»? Он купился на ту кругленькую сумму, которую проиграл Константин. Тонкая работа, ничего не скажешь!

— Все должно идти по сценарию вашего протеже. Мы объявим о помолвке.

«Это чтобы не потерять свои двадцать кусков?»

— Это чтобы ваша игра не вышла за рамки нашей игры, — пояснил Игнат Александрович.

«Он думает, что замужество может связать по рукам и ногам? Какая детсадовская наивность! Дон сказал: «Будут только два победителя».

— Помолвка насторожит Семена Ильича.

— Почему?

— Помолвка — это слишком удачный результат моего внедрения. Для дела достаточно просто быть любовницей одного из Заварзиных.

— Ладно, — согласился Игнат Александрович после минутного раздумья, сопровождавшегося кряхтеньем и одышкой. — В любом случае, барышня, вы у нас на мушке.

— Не советую запугивать меня. В любой момент я могу позвонить Сперанскому и отказаться от возложенной на меня миссии. Ведь я — женщина, существо слабое, беззащитное. — Она смягчила тон, но ухо тонкое и восприимчивое непременно расслышало бы в ее интонации издевку.

Константин больше не проронил ни звука. Она видела, как он страдал, как чурался собственного отца, с каким равнодушием и презрением относился к происходящим событиям, в которые волей-неволей оказался втянутым. Ей даже на миг стало жалко Константина. Но только на миг.

— Запомните раз и навсегда, я участвую в этом деле, потому что у меня со Сперанским свои счеты. А ваши угрозы, так же как и ваши деньги, мне до лампочки! — Она закинула ногу на ногу и закурила.

Отец и сын следили за каждым ее движением, будто в чирканье спички и в зажигании сигариллы был какой-то фокус. Сами того не сознавая, они уже попали под власть ее слов, ее взглядов и вишневого дыма ее дамских сигар.

Аида усмехнулась, глядя на это телячье оцепенение, и произнесла:

— Впрочем, запишите номер моего банковского счета…