— Ау! Товарищ полковник! Вы где? — окликнул опер на случай, если шеф еще вблизи.

— Нет тут, парень, ни полковников, ни генералов. Одни только рядовые! — ответил за Степанова чей-то хриплый голос.

Телков поднял голову. Над ним, на трибуне сидели два мужика, по виду бомжи, нечесанные, немытые, небритые. Бродяги заправлялись кефиром и хлебом. Непонятно откуда они взялись — перед его прыжком на трибунах не было ни души. И еще кое-что странное заметил наметанный глаз оперативника: бомжи не по сезону были упакованы в замызганные, но теплые куртки.

— Одежку-то пропил? Остался в пиджачишке? — участливо поинтересовался один из бездомных.

И Телков почувствовал холод. В такую-то жару!

Впрочем, странности нарастали, точно снежный ком. За ту секунду… ну, может две, что он находился в пустоте, трава на поле умудрилась пожелтеть, а с деревьев и редкого кустарника опала листва, как это бывает в позднюю осень.

«И почему, развернув прыжок в сторону беговой дорожки, я все-таки опустился в яму?» — спросил себя Телков, озирая стадион в поисках ответа.

У выхода мелькнуло оранжевое пальто и скрылось за калиткой. Это была куртка Душкина! Значит, и он не попал в «там».

Телков вскочил на ноги и во весь дух устремился к воротам.

Бомжи загоготали, засвистели, закричали вслед:

— Дуй, малый, к мамке! Выпей!.. Горячего молока!

«Чего привязались? Сейчас лето!» — мысленно возразил опер и выбежал на улицу. А здесь было то же самое: и голые деревья, и тепло одетые граждане, и гражданки. Выходит, поздняя осень, свалившаяся посреди лета, стала неожиданной только для него, Телкова. И немудрено: он в последние дни не читал газет, не смотрел телевизор, все служба, служба…

Но где же Душкин? Да вот он! Преступник шагал к станции метро. Шел, не торопясь, даже беспечно, будто не за ним гналась милиция. И портрет нес небрежно, словно вещь, которую приобрел по закону.

«До чего же, Душкин, вы самонадеянны, — мысленно сказал ему Телков. — Хоть бы разок оглянулись. Думаете, оторвались от нас? Фигушки! Я рядом, всего в десяти шагах. Захочу — наступлю на пятки».

Он поднял воротник пиджака, запахнул на груди лацканы — для конспирации и согрева, — и поспешил за преступником, привлекая внимание прохожих. Те поглядывали, кто с удивлением, кто с усмешкой.

Так, ровно игла и нить, они спустились под землю, а вышли на поверхность на станции «Третьяковской» вблизи от одноименной галереи.

Отсюда Душкин двинулся в сторону музея, задав тем самым оперу загадку. Но, видимо, это было всего лишь совпадением и притом весьма презабавным — тот пункт, куда он нес второй подлинник, находился рядом с Третьяковкой, где, как ни в чем не бывало, жил-поживал подлинник первый. Вскоре преступник проследовал по Большому Толмачевскому переулку мимо галереи, свернул направо в Толмачевский Малый и вошел в двухэтажный особняк.

Телков, уже не таясь, подбежал к подъезду, в котором скрылся Душкин, и прочитал на вывеске, привинченной рядом с дубовыми дверями, что в этом доме размещается дирекция Третьяковской галереи. Загадка сгущалась!

«Неужели здесь свил гнездо его сообщник? Бессовестно! И даже цинично!» — возмущенно подумал Телков.

Он решительно распахнул дверь и вступил в вестибюль дирекции, готовый сейчас же и без малейшей пощады задержать обнаглевших преступников и обезвредить.

Душкин стоял к нему спиной, а лицом к невысокому широкоплечему мужчине в сером пиджаке с биркой-бадж, прикрепленной к нагрудному карману. На столе перед дежурным распластался уже распакованный портрет.

— Минуточку подождите. Вот только разберусь с гражданином, — бросил охранник Телкову и, снова занявшись Душкиным, иронически спросил: — Значит, так и лежал возле бака? Вокруг отбросы всякие — фу! — а он лежит? Тоже как мусор из-под не знай чего?

— О чем я и толкую? Иду мимо бака, смотрю, а он к нему прислонутый. Портрет этот, — промолотил Душкин свою старую легенду, так и не придумав ничего нового.

— И он настоящий подлинник? — усмехнулся охранник.

— На все сто! Не видать мне больше пива, если вру! — поклялся Душкин и потянулся было тремя перстами ко лбу, да вовремя одумался, удержался от кощунства.

А вот это было не похоже на Душкина. Он сказал правду! Только зачем тащить Струйскую в Третьяковку? У нее есть своя! Коль проснулась совесть, верни туда, откуда украл. «А я проследил бы за вами и наконец распутал эту умопомрачительную загадку», — мечтательно подумал Телков.

— С пивом, гражданин, вам придется завязать! Настоящий подлинник в данный момент находится там, где ему положено быть. В своем зале, на стенке. Иначе бы тут гремел гром, сверкали молнии, все руководство стояло на ушах, а нам, охране, в зад вставили предлинный фитиль, — сурово произнес дежурный, прекращая игру в «кошки-мышки».