«Стоп! — скомандовал себе Телков. — Ведь есть же у художников такое течение, ну, может, узенький ручеек, но оно есть точно. Его сторонники подражают малым детишкам».

Он вспомнил репортаж с выставки, виденный им по телевизору. Все стены зала были увешаны картинками, похожими на те, что рисовал ребенком он, Телков. Тут же топтались их создатели, и не какие-нибудь нахальные юнцы, которым только бы повыпендриваться перед публикой, а солидные бородатые дяди и строгие тети в очках, похожие на завучей.

«Истинная живопись, — помнится, пояснял самый седой из бородачей, — существует только в восприятии младенца, чей девственно чистый вкус еще не отравлен ложными искусами. Подражая детям, мы сами остаемся детьми. Мы все Питеры Пенны! Наше течение так и называется…»

Седой произнес какой-то термин… не то «детизм», не то что-то другое, но с тем же смыслом.

«Может «киндеризм»? От немецкого слова «киндер», то есть «дитя»? — предположил Телков, учивший в школе немецкий язык, и спросил себя: — Почему бы тебе, братец, не тряхнуть стариной? Не изобразить что-нибудь этакое, в стиле «киндеризма»?»

Он принял свое предложение и, не откладывая его на завтра или послезавтра, отправился к начальнику отдела. У Степанова, как у многоопытного сыщика, под рукой было все что угодно, порой самые неожиданные предметы. Сергей Максимович сунул руку под стол, будто в волшебный мешок, и, ни о чем не спрашивая, протянул Телкову несколько листов ватмана и акварельные краски.

— Что не продашь, подаришь мне, — вот и все, что сказал его наставник.

— Смеетесь, Сергей Максимыч? — спросил Телков.

— Я не шучу, — ответил полковник и погрузился в разработку какой-то очередной операции.

Телков вернулся в свою комнату и тоже начал творить. На первом листе он нарисовал кособокий дом с кривой трубой и вылезающей из нее пружиной дыма, машину — грузовик на двух неровных колесах и тетю Маню с ведрами в растопыренных спичечных руках. На втором изобразил тот же дом и маму Наталью Петровну с хворостиной, которой она гнала за ворота разбойного соседского кота с треугольными лапами и телом гусеницы. «Копии», — невольно улыбнулся Телков. И на третьем листе накатал нечто новое — по той же старой улице пустил убегающего преступника и преследующего милиционера. Потом подумал и для пущей актуальности поместил в небе над домом, преступником и милиционером связку летящих пузатых ракет с надписью: «Зенитно-ракетный комплекс С-300». Внизу под всеми картинками он поставил автограф: «В. Телков — 2000 г.». Как поступают все художники. На все это у него ушло полчаса.

Затем лейтенант достал из стола картонную папку с типографской надписью «Дело №…» сложил в нее рисунки, поставил на папке цифру 1 и поспешил на Арбат.

В начале Арбата Телков завернул в овощной магазин, купил у грузчиков за пять рублей ящик из-под консервных банок и втиснулся в торговый ряд живописцев, графиков и умельцев со всякими художественными поделками, найдя зазор между абстракционистом и пейзажистом. Те в это время обсуждали весть о появлении второй подлинной Джоконды.

— И откуда она взялась? — гадал абстракционист. — Взялась же откуда-то! Ядрена вошь!

— Не иначе это штучки масонов, — глубокомысленно отвечал пейзажист.

— Ничего, мужики, скоро тайна будет раскрыта. За нее взялись толковые люди, — сказал Телков, раскладывая рисунки на перевернутом ящике, точно на прилавке.

— И ты эту… ну, это надеешься продать? Где сперто? В детском саду? А может, в яслях? — усмехнулись художники.

— Не спер, нарисовал лично сам, — самолюбиво возразил Телков. — Я — киндерист!

— Ишь ты, сейчас кого только нет, а вот о таких не слыхали, — озадаченно признались художники.

Ага, он признан своим! Теперь можно и подкатиться с вопросом. Телков прикинул, как это сделать половчей. Но тут его отвлекли: перед его прилавком остановились двое — высокий поджарый мужчина с седой короткой прической и сухощавая дама с моложавым лицом и тоже серебристыми буклями. «Эти люди принимают душ как минимум два раза в сутки, — сказал себе Телков. — Вывод: они американцы».

Мужчина обвел его рисунки цепким взглядом. Лицо его оживилось, он указал своей спутнице на картинку с преступником, милиционером и летящим «С-300» и что-то произнес, несомненно на английском языке.

— Уж как получилось, — сказал Телков, разводя руками.

— Мой спутник… хочет это купить. Спрашивать цена, — перевела дама, тщательно подбирая слова.

А мужчина уже вытащил из внутреннего кармана серого пиджака черный кожаный бумажник.

— Он что? Серьезно? — все равно не поверил Телков.

— Ему нравятся эти человеки. Колени назад, — улыбнулась дама, ткнув пальцем в преступника и милиционера.

Мужчина достал из бумажника несколько зеленых купюр и протянул Телкову.