— Никодим, — обращается Веда к парню. — Расскажи, как ты получил свою силу.

— Ну… мне было одиннадцать или двенадцать. Очень хотелось смотреть на небо через крышу дома, и у меня получилось. Теперь я могу видеть… сквозь предметы.

— Да врёт он всё, — говорю. — За девками хотел подглядывать. Прелести их сквозь одежду рассматривать.

— Вообще нет! — возражает Никодим.

— Хочешь сказать, что ни разу не использовал свою силу, чтобы полюбоваться голыми девушками?

— Ни разу, честное слово.

— Веда, поверим ли мы ему?

— Поверим, — отвечает девушка-дух. — Никодим похож на честного парня. Внешне по крайней мере.

Никодим фыркает.

— Я вам вот ещё что скажу, — продолжает парень. — Давеча ночью я вышел отлить… ну вы знаете. Воды много вечером выпил. Встал посреди ночи, сонный как чёрт, даже глаза разлепить не мог. Вышел на улицу, а потом возвращаться домой — дверь закрыта. Изнутри.

— И что это значит? — спрашиваю.

— А то, что я прямо сквозь дверь прошёл!

— Ты шутишь?

— Нет! Кажется, смотреть сквозь стены — только часть моей силы. На самом деле я могу больше. Нужно лишь заниматься ею.

Легко сказать… многие уже заметили, что сила у человека не растёт, даже если ежедневно ею управлять. Светозара поначалу зажигала огонь в руке постоянно, без перерыва. И что в итоге? До сих пор с трудом это делает на расстоянии. Сила растёт только в том случае, если она действительно нужна, и без неё никак. Нужно рисковать жизнью, оказываться в трудных ситуациях, ставить всё на кон. Сражаться с нечистью и другими людьми, причём только тогда, когда тебя могут прибить. Не получится улучшить силу, нападая на беззащитных людей или полудохлых трупоедов. Нужен вызов. Баланс на острие ножа. Жизнь или смерть.

Если бы улучшить силу было так легко, у всех крестьян в нашей деревне уже был бы высокий уровень, а не начальный… спустя двадцать лет. До сих пор воины в армиях по большей части полагаются на оружие, а не на свои способности. Очень редко кто предпочитает силу обыкновенной стали.

Продолжаем молотить зерно.

Бьём палками по собранной ржи. Солому убираем отдельно, упавшие вниз зёрна отдельно. Бить надо сильно, с размаху, но при этом экономить силы, чтобы не вымотаться вусмерть к середине дня.

Несколько жёлтых духов работы медленно перекатывается между крестьянами. Эти малыши всегда появляются, когда кто-то трудится в поте лица.

Обедаем прямо в поле, под открытым небом. Перекусили, посидели, отдохнули, и снова за работу. Как-то раньше мы пытались использовать лошадей, чтобы они выбивали зёрна копытами, но работа получалась плохая, зёрна мятые, плохо выбитые, приходилось доделывать вручную, и всё затягивалось.

Может где-то и есть чудо-мельница, что и рожь молотит, и хлеб сама печёт, а вокруг неё пугало само ходит и песни поёт, но здесь мы всё делаем своими руками. Пока что ничего лучшего у нас нет.

— И всё-таки, — продолжает Веда. — Что мы будем делать с безумцем?

— Пока не знаю, — говорю.

— Он же наверняка захочет наказать Вещее. Нельзя просто так убивать его людей.

— Знаю, но у нас есть время подумать. Сейчас его войско занято людоедом, потом людям нужна будет передышка после военного похода, а там уже и зима. Ни один здравомыслящий воевода не устроит поход зимой, когда всех воинов чудища могут сожрать. Так что если безумец к нам и придёт, то не раньше весны.

— А что весной?

— Не знаю.

— То есть как это, не знаешь? — спрашивает Веда. — Нужно знать.

— До весны всё само собой может разрешиться. Если безумец проиграет людоеду, то некому будет нас наказывать.

— А если не проиграет?

— Что-нибудь придумаем.

Это на самом деле проблема: безумцу уже наверняка доложили, что на самой восточной границе его княжества убили два десятка людей из чёрного отряда. В нашем селе слишком много торговцев и путешественников, чтобы слухи не расползлись очень быстро.

Однажды он явится к нам и приведёт с собой столько воинов, что в глазах рябить будет.

Но время пока есть.

До самого вечера мы молотим рожь. Жители села устали, но довольны проделанной работой. Всей толпой идём на реку, там расходимся в две стороны: мужчины направо, женщины налево. Крохотные частички соломы, кажется, проникли в каждый уголок на теле, превратили волосы в птичье гнездо, забили нос, уши.

Моемся, плещемся.

Мужики травят старые похабные анекдоты, молодняк плавает наперегонки.