— Мне — второе, — отвечает Светозара. — Я бы просто так сюда приходила, чтобы погонять этих недотёп.

Возвращаемся домой с полными кошами и улыбками на лицах.

Через три дня наши зёрна ячменя прорастают — их мы закидываем на печь для просушки. Часть из них кладём на дубовые листья для аромата, часть сушим на дыму, для терпкого, копчёного вкуса. Ещё через семь дней получаем проросшие, высушенные зёрна, которые перемалываем в грубую муку.

Получившийся солод смешиваем с горячей водой, получая «затор» — густую кашу. Выдерживаем несколько часов, полученную жидкость сливаем и кипятим с шишками хмеля в большом котле. Добавляем ржаные хлебные корки для брожения. Полученное пиво заливаем в бочки и запечатываем смолой для дальнейшего настаивания.

Но самое первое пиво мы всегда пробуем сразу.

— Тимофей, это лучшее пиво, что я пробовала, — замечает Светозара. — Даже не представляю, каким оно станет через несколько дней в бочке. Божественным, наверное.

— Я туда тмин добавил, — говорю. — Нравится?

— Намного лучше, чем в прошлом году.

— Ты это каждый год говоришь.

— Так у тебя каждый год всё лучше и получается.

Получилось и правда прекрасно.

Жду не дождусь, когда буду наливать его торговцам на подворье. Хочу видеть лица людей, которые пробуют сей замечательный напиток.

Одолжив у Вени кобылу с телегой, мы перевозим бочки на подворье. Однако стоит нам выехать со двора, как неподалёку происходит странное: Душана за руку уводит в лес соседского мальчугана — Предрага.

— Светозара, скажи, пожалуйста, что видишь то же, что и я.

— Ну да… куда они идут?

— Не знаю.

Время ближе к вечеру, в это время в лес не ходят ни за грибами, ни за ягодами. Какой чёрт потащил этих двоих в лес?

Будь на месте Душаны какая-нибудь другая женщина, я бы на это никакого внимания не обратил, но это вызывает странные, неосознанные подозрения.

Не сговариваясь, мы со Светозарой заводим кобылу с телегой обратно во двор и тихо, незаметно, начинаем следовать за женщиной и ребёнком. Не могу отделаться от ощущения, что чудище уводит из села одного из наших.

— Ты был прав, — произносит девушка. — Теперь я тоже это чувствую. Что-то неправильно с Душаной.

— Что именно?

— Не знаю, но мне это не нравится…

Мы следуем за женщиной, ведущей парнишку по лесу. Предраг весел, указывает на всё пальцем, веселится. Душана же двигается совсем без эмоций: прямо, без оглядки. Глядя на неё, у меня мурашки идут по телу. Кажется, она так и не моргнула ни разу за все эти дни. И я совсем себя не накручивал.

Они заходят далеко в чащу. Мы со Светозарой подходим всё ближе, но они нас не замечают.

— Я не вижу никаких огнептиц, — жалуется Предраг. — Ты говорила, что они будут сразу в лесу.

— Ещё чуть дальше, — отвечает Душана.

«Огнептицы?» — шепчу одними губами.

«Не знаю», — пожимает плечами Светозара.

У нас в селе водилось пару легенд об огнептицах, но каждый последний житель знает, что здесь их нет. Может быть далеко на юге, но не на нашей земле.

Однако Душана вдруг останавливается, поднимает руку вверх и указывает на высокое дерево.

— Вон она, огнептица, — указывает женщина.

— Где? — спрашивает Предраг.

Мальчик смотрит в нужную сторону, а сзади него Душана хватает его за горло и начинает душить. От увиденного у меня внутри всё обрывается: прямо на моих глазах происходит худшее, что можно вообразить. Я всегда знал, что рядом со мной находится чудище, но мне почему-то никто не верил!

Между мной и Светозарой появляется одинокий дух стремительности.

Я выбегаю из-за дерева так быстро, как только могу.

Несусь по лесу, собираясь уничтожить тварь, что предала доверие отца, односельчан, меня. Она ещё пожалеет… ох, сука, как она пожалеет!

— Стой! — кричу на ходу.

Однако происходит нечто совсем другое: Предраг падает на землю и тут же превращается в уродливую тварь с десятком ног и рук. Он широко открывает рот и в демонической пасти появляется множество длинных, заостренных зубов. Злобно пища, он пытается укусить женщину, но та прикладывает ладонь к его затылку, и отродье высыхает прямо у меня на глазах, будто жук, брошенный в печку.

Несколько мгновений, и передо мной лежит скукоженная уродливая оболочка, лишь издали напоминающая человека.

— Что за… — вырывается у меня. — Это что была за блядская чертовщина?!

— А, Тимофей, — удивляется Душана. — Ты тут?

— Конечно тут! Сука, что я сейчас вообще увидел?

Вздохнув, женщина поднимается на ноги и долго смотрит на дьявольское отродье, скрюченное на земле. Длинный язык существа, совсем недавно выглядевшего как человек, высунулся из пасти и высох.

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь это увидел, — произносит Душана. — Предраг был перевёртышем, и никто кроме меня это не видел.