Третий лист — Змей Горыныч. Художник изобразил его не привычным трёхголовым драконом, а древним божеством — огромным, мудрым, опасным. Три головы символизировали прошлое, настоящее и будущее. Чешуя переливалась металлическим блеском, крылья затмевали небо.

Дракон сидел на вершине горы, охраняя сокровища — не золото и драгоценности, а знания. Древние свитки, магические артефакты, секреты мироздания. Змей был хранителем мудрости, и лишь достойный мог получить от него дар.

Гоги работал до глубокой ночи, забыв обо всём. Краски смешивались под кистью, рождая образы из глубин коллективной памяти. Каждый персонаж обретал собственную историю, характер, мотивацию.

Это была не детская сказка — это была мифология. Тёмная, суровая, честная мифология народа, прошедшего через века войн, голода и страданий. Народа, который научился находить красоту даже в самых мрачных историях.

Отложив кисти, Гоги посмотрел на свои творения. Три листа лежали перед ним — три окна в мир, где добро и зло не имели чётких границ, где каждый персонаж был одновременно героем и злодеем своей собственной истории.

«Это и есть настоящие русские сказки, — подумал он. — Не приглаженные для детей, а такие, какими их рассказывали у костра в долгие зимние ночи».

Комната наполнилась запахом красок и творческого напряжения. Гоги отложил кисти и почувствовал, что стены барака давят на него. Мрачные образы славянского фэнтези требовали воздуха, простора, чего-то живого и настоящего.

Он накинул пиджак и вышел в ночную Москву.

Улицы были почти пустынны — лишь изредка попадались поздние прохожие да милиционеры на обходе. Гоги шёл не спеша, вдыхая прохладный воздух и постепенно освобождаясь от наваждения тёмных сказок.

Небо над Москвой удивительно ясное для города — звёзды мерцали яркими точками между редкими облаками. Большая Медведица, Полярная звезда, созвездие Лебедя… Гоги запрокинул голову, любуясь древним узором на небесном своде.

Шёл, не глядя под ноги, погружённый в созерцание космической красоты. Где-то там, среди этих звёзд, был его родной 2024 год. Где-то там летали спутники, космические станции, а люди уже высаживались на Марс…

Столкновение произошло внезапно. Что-то мягкое и тёплое врезалось в него на полной скорости, заставив покачнуться. Девушка — хрупкая блондинка в берете и больших круглых очках — отшатнулась, потеряв равновесие.

— Ой! — воскликнула она, поправляя сползший берет.

— Простите, — сказал Гоги, протягивая руку, чтобы помочь ей устоять.

Они посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись. В глазах девушки читалось то же удивление и лёгкая растерянность. Очки съехали на кончик носа, открывая умные серые глаза.

— Я смотрела на звёзды, — объяснила она, поправляя очки. — Совсем не видела дороги.

— И я тоже, — признался Гоги. — Какая ночь красивая.

— Да, — она снова запрокинула голову. — Вон там Кассиопея. А это Лира.

Гоги проследил направление её взгляда. Девушка разбиралась в астрономии — не каждый знает название созвездий.

— Вы астроном? — спросил он с любопытством.

— Студентка физфака, — улыбнулась она. — А вы?

— Художник.

Они постояли ещё мгновение, глядя друг на друга с дружелюбным интересом. Встреча была случайной, мимолётной, но в ней чувствовалось что-то светлое.

— Ну, я пойду дальше, — сказала девушка, снова поправив берет. — Извините за столкновение.

— И я извиняюсь, — ответил Гоги. — Приятной прогулки.

— Взаимно.

Она пошла в одну сторону, он — в другую. Оба снова подняли головы к небу, продолжая любоваться звёздами. Случайная встреча двух людей, которые умели видеть красоту в ночном небе над спящим городом.

Гоги шагал по пустынным улицам, и на душе стало легче. Мрачные образы Бабы-яги и Кощея отступили, уступив место простому человеческому теплу. Где-то в этом же городе идёт девушка в берете, считает звёзды и думает о физике, о космосе, о тайнах мироздания.

Мир оказался шире, чем его тёмные сказки. В нём была не только древняя мифология — в нём были живые люди, наука, красота звёздного неба.

И этого было достаточно, чтобы вернуться домой с умиротворённой душой.

Вернувшись домой после встречи с девушкой-студенткой, Гоги всё ещё чувствовал на себе прикосновение ночного неба. Звёзды словно остались в глазах — яркие точки света среди бездонной тьмы.

Он сел за стол, взял чистый лист и окунул тонкую кисть в белую краску. Сначала фон — глубокий, бархатистый чёрный, местами переходящий в тёмно-синий. Краска ложилась плотно, создавая ощущение бесконечной глубины космоса.

Пока фон сох, Гоги вспоминал увиденное. Большая Медведица располагалась правее зенита, Полярная звезда мерцала точно на севере. Кассиопея, которую назвала девушка, раскинулась характерной буквой «W».

Взял самую тонкую кисточку, обмакнул в белила. Первая звезда легла на бумагу крошечной точкой. Потом вторая, третья… Постепенно на тёмном фоне проступал узор созвездий.