Мы не видели то, что происходило в этот момент за стеной. А там несколько человек помогали спустить Злату, ноги которой были обвязаны какими-то мокрыми узелками. Девушка выглядела слабой. И теперь, когда мы больше не могли ее видеть, она буквально потухла и стала непривычно бледной. И без сил обмякла на руках своих мучителей.

В мешках и узлах, привязанных к ее ногам, находился лед. Его постоянно меняли, чтобы тело несчастной Жар-Птицы оставалось холодным. Бедняжка дрожала от озноба. И, чтобы скрыть, какие синие у нее губы, их пришлось намазать ягодным соком. А чтобы спрятать отсутствие сияния, на девушку повесили килограмм драгоценных камней, сверкавших на солнце.

На разговор со мной ушли все ее последние силы. Злата потеряла сознание.

Рядом показались молодые, знатные бояре в мехах. Они довольно улыбались.

– Прекрасно, пташка! – оскалился главный, - А теперь в темницу ее! Она свою роль выполнила. Надеюсь, этот байстрюк больше не вернется. Пусть сидит в холоде до тех пор, пока снова не понадобится. Такая чудесная актриса нам еще пригодится.

В это время я от ярости пулялся камешками в сторону огня и крепостной стены. Но это не по-богатырски. Не солидно как-то. Так что я быстро опомнился, бросил последний камешек и повернулся к своему царству спиной. Вот так вот меня уволили с должности царя, даже без выходного пособия. Эх, а я буквально один день только успел поцарствовать.

Я ожидал, что Василиса будет смеяться и злорадствовать, но она деликатно молчала. В отличие от Серого, который чуть не разразился отборным русским народным. Но вовремя спохватился, что рядом юная царевна. И прикусил свой длинный язык.

– Вот курица ощипанная! – подытожил он, - Ну, мы с ней еще разберемся. Что же теперь делать, Ваня? Как ты вернешь свое царство?

– А надо ли оно мне вообще? – вздохнул я, - Мне важнее разобраться с ключами и короной Кощея. Царство мне вообще было нужно только как предлог – чтобы Кощей меня не прибил на месте.

– Да ты что такое говоришь, Ваня! – возмутился Серый, - Это же царство! Его на блюдечке просто так не подносят. Ты ведь наследник царя.

– Ага, незаконный, - горько усмехнулся я.

– Неважно! Твоя мать была царица. Скажешь нет?

Я пожал плечами.

– Вооот, так что как минимум половина царской крови в тебе течет. Иначе бы ты смог летать на Летучем корабле. А ты ведь летал? Летал! Да и вообще – ты что, серьезно намерен оставить свое царство этой Жар-Гусыне?

– А знаешь что, Серый? А ты прав! Вот из принципа нельзя теперь так оставить.

– Вот это по-нашему. И каков план?

– План простой: сначала я наведаюсь к Бабе-Яге и заберу свою Бурю. Заодно посоветуюсь – может старуха еще чем сможет помочь.

– Ага, так она и кинется тебе помогать. Спасибо, если не сожрет с костями, - заметила Вася.

Я сделал вид, что не услышал.

– Ну а потом? – спросил Серый.

– А потом мы все вместе возьмем город штурмом. И призовем на помощь Соловья.

– А если он не прилетит?

– Тогда и будем думать.

Ну да, ну да, стратег из меня неважный. Но ведь я каждый раз как-то выпутываюсь? Значит, схема рабочая. Главное – ввязаться в драку. А там уже разберемся.

– Одно обидно, - жалобно проскулил волк, - Поесть так и не смогли.

Тут вдруг взял слово лесничий. Мы даже забыли про то, что он стоял все это время рядом.

– В этой беде смогу вам подсобить. Пожалуйте в мою избушку, царь-батюшка. Всех накормлю!

– Какой же я теперь «царь-батюшка»? – грустно улыбнулся я, - Ты ведь слышал. Мое царство нагло отжали.

– Я в этих ваших дворцовых делах не силен. Для меня все просто: был царь Берендей, теперь царь Иоанн. Это я все своими ушами слышал. А что не слышал, то для меня неправда.

Я с благодарностью пожал руку доброму лесничему. Так трогательно, что хотя бы один верный подданный у меня остался. Хоть я и был царем считанные часы.

– Идем обедать к лесничему! – объявил я, - А после я отправлюсь к Бабе-Яге.

Избушка лесничего внутри оказалась такой же простой и бедной, как и снаружи. Всего одна комната. Стол, заваленный инструментами, два стула. И большой сундук, служивший еще и кроватью. В углу спряталась печка. А по стенам развешаны мешки с вещами и продуктами.

Было заметно, что тут давно не было женской руки. Истинно холостяцкий бардак и запустение. Зато очень атмосферно. И, конечно же, повсюду знакомые женские фигурки из дерева. Я бы сказал, что это уже какой-то фетиш. Но лесничий относился к ним с такой нежностью, что все это скорее вызывало грусть и уважение.

– Пожалуйте, прошу, гости дорогие!

Лесничий смахнул огромной рукой хлам со стола, подняв облако пыли. И заставив нас расчихаться. Постелил сверху парадную (и единственную) потрепанную скатерть. И расставил скромное угощение. На обед у нас сегодня каша, каравай хлеба и крепкий квас, в который хозяин покрошил зачем-то лук.