Чтобы хоть угомонить его пыл, я несильно врезал ему ногой по тыльной стороне его колена. Конечность не сломал, но боль он испытал изрядную и вряд ли сможет наступать на ногу в ближайшие пару недель.

Вот теперь можно было его отпустить.

Гаврила схватился за колено и стал прыгать на одной ноги по плахе. Его лицо корчилось от боли, а сам он с хрипа переходил на шипение, пытаясь таким образом унять боль.

— Терпи, — процедил я. — Я только начал.

— Эй, ты что делаешь!

— Хватит!

— Не тронь его!

Толпа возмущённо закричала, но примерно такой реакции я и ожидал.

— Жители Суземок! — громогласно сказал я. — Всё это время вас нещадно обманывали!

Толпа замерла на мгновение, слушая мои слова. Лица деревенских выражали смесь шока и недоверия.

— Этот человек набивает свой подвал едой, а вам достаются лишь крохи, — продолжил я. — Вертолёт барона привозит гораздо больше еды, но вы её не получаете. Он сам жрёт в три горла, пока вы голодаете.

— Это правда? — крикнул кто-то из толпы.

Гаврила стоял в стороне, с трудом удерживая равновесие на одной ноге, его глаза метались, а руки нервно теребили ворот рубахи.

— Да кому вы верите! — зло прорычал староста. — Собачьему прихвостню? Вы его уже давно не видели, чтобы доверять ему.

— Дарья обнаружила его подвал с припасами! — продолжил я. — И за это он хотел её казнить! Он принуждал её лечь с ним и шантажировал тем, что убьёт её бабушку.

Люди стали смотреть на Дарью и перешёптываться. Женщины качали головой, а мужчины зло стискивали зубы.

— Во всех ваших бедах виноват этот человек, — указал я на старосту, пнув его ещё раз по больной ноге, заставляя встать на колени. — Вы бы не жили так плохо, если бы не он.

— Не верьте ему! Схватите его! Помогите! — лепетал староста.

— А где доказательства? — спросил один из мужчин. Прохор. Имя всплыло в моей памяти внезапно. Он был местным плотником, и в деревне его уважали.

— Вы знаете, где находится дом старосты. Я думаю, вы без труда найдёте потайную дверь в его подвале, — спокойно сказал я.

Толпа загудела, и звуки возмущения начали нарастать.

— Тихо! — громко сказал Прохор. Его голос действовал на людей, как команда: шум утих, и все обернулись к нему. — Если это правда, мы должны проверить. Кто со мной?

Несколько человек, разгорячённых услышанным, поддержали его. Толпа двинулась к дому Гаврилы, не обращая внимания на его вопли о «провокации». Я наблюдал со стороны, скрестив руки. Дарья поднялся ко мне и встала рядом, слегка побледневшая, но решительная.

— Нет! Стойте! Что вы делаете?! — умоляюще кричал староста.

— Восстанавливают справедливость, — тихо сказал ему я. — Если ты ещё помнишь, что значит это слово.

— Зря я не бросил тебя тогда в овраг, — староста искоса посмотрел на меня. — Говорили мне, что лишний рот в деревне ни к чему.

— Зря, — кивнул я.

— Я тебя пощадил, дал тебе жизнь и будущее, а ты… Вот как ты мне отплатил.

— А я плачу тебе ровно столько же, — сквозь зубы сказал я. — И скажи спасибо, что я отдаю тебя в руки толпе, а не занимаюсь тобой лично. Всё было бы на-а-амного хуже.

Дом старосты вскоре превратился в поле битвы. Люди вломились внутрь, разбивая окна и ломая двери.

— Вот он, подвал! — закричал кто-то изнутри.

Шум усилился, а через несколько минут из дверей начали выносить мешки с зерном, ящики с консервами и бутылки с вином. Вскоре из дома начали вытаскивать даже ковры и посуду.

— Смотрите, деньги! — раздался крик, и толпа едва не взревела. Один из мужиков тащил открытый чемодан, набитый банкнотами.

— А мы, значит, подыхаем от голода, а он жирует! — рявкнула старуха, размахивая костылём. — Казнить его!

Гаврила заметно побледнел, когда разъярённая толпа во главе с Прохором стала возвращаться.

— Ну что, Гаврила, доигрался? — сурово спросил он, залетев на плаху. — Я давно знал, что у тебя рыльце в пушку.

— Это всё ложь! — прохрипел староста, но в его голосе больше не было уверенности. — Этот проходимец всё выдумал, чтобы нас поссорить! Меня подставили!

— Достаточно! — сказал Прохор. — Сейчас ты за всё ответишь!

Толпа накинулась на Гаврилу, вытесняя меня в сторону. Его крики растворялись в шуме толпы. На этом месте ещё утром они собирались потешаться над казнью Дарьи.