Малолетнее недоразумение повсюду вилось за мной хвостом. С немым обожанием в янтарных глазах предупреждало все мои желания, окружало материнской заботой и всячески старалось вызвать одобрение.

Как выяснилось, теперь мне обязательно полагался слуга. Считалось, что учить меня больше нечему, справляться с магией я умею, объект для удовлетворения потребностей имею право брать любой, а организовывать быт собственными руками мне не положено. Как говорится, дело не царское.

Что ж, надо так надо…

Статус слуги менялся по моему усмотрению. Мальчишка был свободным. Его семья принадлежала одному из обедневших родов Теймхентора, и то, что ему удалось попасть в стены махтэри и пойти в услужение к носителям эно — редкая удача.

Я имела полное право слугу одолжить, подарить, сделать рабом или наложником. Могла лишить жизни. Чем такая свобода отличается от неволи, я, откровенно говоря, не понимала.

Даже однажды посетив мою постель, молодой дроу попадал в мой ближний круг, что сильно прибавляло ему веса в глазах окружающих, дарило неприкосновенность и шанс дожить до зрелости. Но со стороны меня, опять же, ничего не гарантировало.

Хитрый ушастый засранец прекрасно знал о возможных выгодах своего положения и пытался форсировать события. Было забавно наблюдать по-детски неуклюжие попытки соблазнения: кокетливые взгляды подведённых по такому случаю глаз или молодецкое щеголянье оголёнными мослами.

Увы и ах, педофилия в моих достоинствах не значилась, и потому слуга оставался просто слугой.

Эти несуразные выкрутасы напомнили мне о сыне, и я впервые почувствовала тоску по собственному ребёнку. Слабую, глухую, но мучительную. Стало безумно жаль времени, украденного у меня неизвестным доброжелателем. Ведь я могла, могла бы ещё пожить рядом с самым родным человеком!

Мной «одарили» один из Великих Домов. Всю глубину «везения» я смогла оценить, когда мой перепуганный насмерть личный хвост привёл с собой двух амбалоподобных гвардейцев. Инсигма [41] на левом наплечнике каждого говорила об их принадлежности к Первому Правящему Дому.

Они синхронно рухнули на колени в традиционном приветствии. Один из воинов в почтительном молчании протянул мне свиток в металлическом футляре тонкой работы.

Старшая мать благородного Дома Айрахвэл ит Сарохх действующая королева Нийдав`илл шей`ила досточтимая илхарэсс [42] Шаардрилл делилась радостью оказанной ей чести и выражала надежду, что свежеиспечённая ноамат орн Ллос отправится в её гостеприимные объятия, как только получит это послание.

Всенепременно.

У айтликх’ар не было единой столицы, как, в общем-то, и королевы. Любой крупный город мог провозгласить себя отдельным государством, что благополучно практиковалось. Если жителям подземного полиса удавалось отстоять свою независимость и автономию среди соплеменников, их претензии на государственность признавались. Тогда город-государство имел право присоединять к себе новые территории и города, мельче и слабее. И делалось это, разумеется, огнём и мечом.

Нийдав`илл шей`ил был древним, огромным и очень сильным. Ему принадлежали внушительные, по меркам Подземья, территории и несколько удалённых провинций. Влияние города на соседей было велико. Авторитет Первого Правящего Дома непререкаем.

Поэтому, да, Нийдав`илл можно было считать фактической столицей, а Старшую мать сильнейшего Дома — королевой.

Два здоровяка неподвижно стояли на коленях, очевидно, ожидая моего ответа.

— Мы можем отправиться сразу по завершении торжеств? — поинтересовалась я у выделенного мне сопровождения.

Не видела повода оставаться в стенах махтэри дольше, но покинуть Теймхентор раньше было невозможно: город оставался закрытым до особого разрешения ультрин.

— Как досточтимая пожелает, — отчеканил один из гвардейцев.

Воины синхронно поднялись и, приложив кулак к левой груди, удалились.

На сборы оставалось несколько часов.

Когда немногочисленные пожитки и оружие были аккуратно уложены в дорогу, пожаловал Зхар’ат под предлогом проверки самочувствия. Он попросил меня прилечь и нетерпеливо зыркнул в сторону суетящегося мальчишки.

Я указала слуге на выход, он мышкой прошуршал за дверь.

— Не сочтёт досточтимая мои слова дерзостью… — завёл привычную волынку лекарь.

— Зхар’ат, давай без церемоний? — прервала я набившую оскомину песню. — Ты же не лечить меня пришёл.

— Вы исключительно прозорливы, — лукаво заулыбался дроу. — И, тем не менее, знать то, что я собираюсь сказать, будет не лишним. Я возьму на себя смелость дать несколько советов, ма-а-аленьких подсказок. Надеюсь, они пригодятся.

Я вопросительно приподняла бровь.