Глава 47: Наблюдатель

Ещё два дня прошли в изучении древних текстов и мучительных размышлениях. Новости, которые доносили тени до его убежища, становились всё тревожнее — скверна распространялась по городу в новых формах, более изощрённых и трудноуловимых. Трансформированные практики Небесного Ветра проводили разведку, готовясь к активации оставшихся энергетических точек.

А где-то там, за стенами теневого храма, Юнь Лин и Чжан Вэй продолжали свою борьбу, синхронизируя свои способности, сближаясь всё сильнее с каждым совместным сражением.

К вечеру десятого дня своего затворничества Лин принял решение. Он больше не мог оставаться в стороне, просто слыша о том, что происходит снаружи. Даже если Юнь Лин выбрала другой путь, даже если его место в этой войне не было таким значимым, как у загадочного воина — он должен был действовать.

Выскользнуть из теневого храма оказалось сложнее, чем он ожидал. Тени наблюдали постоянно, скользили по стенам, собирали информацию для своего мастера. Но за дни изучения манускриптов Лин заметил закономерность — в определённые часы, когда сумерки сменялись ночью, тени становились менее внимательными, словно их связь с мастером ослабевала.

Он использовал это окно, чтобы выскользнуть через боковой ход, о котором узнал из случайно подслушанного разговора служителей. Применив базовые техники скрытного передвижения, которым его обучали ещё в юности, Лин растворился в закатной мгле города.

Его целью был храм целителей. Он должен был увидеть своими глазами то, о чём рассказывали мастер теней и Юнь Лин. Должен был понять природу связи, соединяющей её с Чжан Вэем. И, возможно, оценить, было ли это действительно “предназначением” или просто совпадением интересов.

Ночь окрасила город в оттенки серого. Лин скользил от тени к тени, инстинктивно используя навыки, полученные в школе Небесного Ветра, но теперь усиленные знаниями, почерпнутыми из свитков Теневого Шёпота. Тело двигалось с непривычной легкостью, словно тяжесть многолетних формальностей и ограничений осталась позади.

Храм целителей, расположенный на восточной оконечности города, все еще оставался в состоянии повышенной готовности. Около ворот дежурили стражники, проверяя каждого входящего. Ученики в голубых одеждах спешили по дорожкам с лекарствами и припарками. В воздухе висел запах трав и чего-то металлического — остаточный след битвы.

Пробраться внутрь оказалось легче, чем он ожидал. Был тайный путь через сады, которым он иногда пользовался, навещая Юнь Лин до всех этих событий, до того, как их жизни перевернулись. Мысли о тех визитах отозвались тупой болью где-то под ребрами, но Лин заставил себя сосредоточиться на задаче.

Скрываясь в густых зарослях жасмина, он наблюдал за движением в восточном крыле храма, где, по его расчетам, должны были находиться раненые и те, кто о них заботился. В том числе, возможно, Юнь Лин.

Его терпение было вознаграждено. Через некоторое время в одном из окон появился знакомый силуэт — стройная фигура Юнь Лин. Она выглядела иначе, чем он запомнил — движения стали более четкими, уверенными. Волосы, обычно распущенные, были собраны в строгий узел. Но главным отличием была аура вокруг нее — серебристое свечение, видимое только его внутренним зрением, пульсировало сильнее и ярче, чем прежде.

Рядом с ней возник другой силуэт — высокий мужчина с уверенной осанкой воина. Чжан Вэй. Оконная рама обрамляла их, словно картина — двух людей, связанных чем-то большим, чем простое товарищество по оружию.

Лин подобрался ближе, стараясь двигаться беззвучно. Теперь он мог расслышать обрывки их разговора.

— Словно часть тебя всегда рядом, — произнес мужчина, и в этих простых словах Лин уловил интимность, от которой сжались кулаки.

— Это… необычно, — ответила Юнь Лин. Её голос звучал иначе — глубже, с металлическими нотками, которых раньше не было. — Но мы должны научиться контролировать эту связь.

Лин затаил дыхание, когда Чжан Вэй повернулся так, что стал виден полностью. На его обнаженной груди пульсировал странный символ — золотистый с серебряными прожилками, словно живое существо на коже. Похожий на печать, но не такой, как те, что Лин видел в архивах школы Небесного Ветра. Более сложный, более… живой.

Но поразительнее всего было их движение. Каждый жест, каждый поворот головы, каждое изменение позы происходили в удивительной синхронности. Не как у людей, копирующих друг друга, а как у частей единого организма, управляемого одной волей.

Лин почувствовал, как челюсти сжимаются до боли. Зависть — болезненная, жгучая — поднялась волной, сметая самоконтроль. Он прикусил губу, сдерживая готовый вырваться звук. Во рту появился вкус крови, но физическая боль отрезвляла, позволяла мыслить яснее.