В моменты особенно глубокой медитации он иногда мог чувствовать тонкую черную нить в своем сознании — не просто инородное тело, а нечто, постепенно становящееся частью его. Барьер Юнь Лин держал её под контролем, но не устранял полностью. Через эту нить он получал крупицы понимания, недоступного другим.

Аналитический ум Лина противился странным идеям, возникающим при контакте со скверной. Искажение не могло быть благом. Хаос не мог быть упорядоченным. Это противоречило всему, чему его учили, всему, во что он верил. Но червь сомнения уже проник в его сознание. А что если традиционное мировоззрение пяти школ было ограниченным? Что если они видели лишь часть картины?

Дверь кельи открылась без стука. Лин даже не повернул головы — он знал, кто стоит на пороге.

— Интересную ночь ты провёл, — произнес мастер теней без выражения.

— Ваши тени следили за мной, — это не было вопросом, просто констатацией факта.

— Не тени, — мастер покачал головой, входя в комнату. — Ты вернулся другим. Изменённым. Не заражённым, но… затронутым.

— Я видел их, — сказал Лин, открывая глаза и встречая взгляд мастера. — Юнь Лин и Чжан Вэя. Видел, как они уничтожили аватара скверны.

Мастер теней присел напротив, принимая медитативную позу. Его движения были плавными, почти гипнотическими. — И что ты понял?

Лин взвешивал каждое слово, боясь произнести вслух мысли, которые еще недавно счел бы безумием. — Я понял, что… никто не должен обладать такой силой.

— Даже те, кто борется со скверной? — в голосе мастера промелькнул интерес.

— Особенно они, — ответил Лин после паузы. — Власть всегда опасна, но власть в руках тех, кто считает себя безупречными, опаснее вдвойне.

— Интересная мысль для человека, преданного своей школе, — заметил мастер, наклоняясь чуть ближе.

Лин невесело усмехнулся: — Моя школа предала меня первой, разве нет? Они почитали порядок выше всего, но без колебаний обратились к скверне, когда захотели больше силы.

На губах мастера мелькнула тень улыбки: — А может, они просто увидели в скверне нечто большее, чем просто хаос?

Эти слова ударили Лина как пощечина. Он отшатнулся, глядя на мастера теней с новым пониманием: — Вы… вы не считаете скверну абсолютным злом?

Мастер теней выпрямился, его осанка стала более формальной: — Школа Теневого Шёпота существует на границе света и тьмы не просто как метафора. Мы видим обе стороны монеты, архивариус. Мы знаем, что абсолютного зла не существует, как не существует абсолютного добра. Есть лишь равновесие и дисбаланс.

— А сейчас… равновесие нарушено? — спросил Лин, чувствуя, как что-то холодное и тяжелое сворачивается в груди.

— Оно всегда в движении, — ответил мастер. — Но сейчас… сейчас маятник качнулся слишком сильно.

— В какую сторону? — Лин сам не знал, почему задал этот вопрос.

Мастер теней долго смотрел на него, прежде чем ответить: — А что подсказывает тебе твой аналитический ум, архивариус? Подумай о том, что ты видел сегодня. О силе, которой обладают двое. О том, как она изменяет саму основу реальности.

Лин почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он опустил взгляд на руки, заметив, что они дрожат: — Вы хотите сказать… что опасность не только в скверне, но и в тех, кто с ней борется?

— Я ничего не говорю, — мастер поднялся одним плавным движением. — Я лишь задаю вопросы. Ответы… ты должен найти их сам.

Лин тоже встал, чувствуя, как в его разуме словно открылась дверь, ведущая в темный коридор с бесчисленными разветвлениями.

— И что теперь? — спросил он. — Что мне… что мне делать с этим пониманием?

— Тебе нужно отдохнуть, — ответил мастер теней, направляясь к двери. — А потом… потом ты решишь, какое место займешь в этой истории. Наблюдателя? Участника? Противовеса?

Последнее слово эхом отдалось в сознании Лина, когда мастер уже покинул келью. Противовес. Не сторонник скверны, но и не слепой последователь пяти школ. Кто-то, занимающий третью позицию, видящий более полную картину.

Он медленно опустился на циновку, чувствуя, как навалилась усталость. Мысли путались, образуя калейдоскоп из увиденного и услышанного за эту длинную ночь. Последнее, что промелькнуло в его сознании перед тем, как он провалился в сон — лицо Юнь Лин, её руки, светящиеся серебром, и тени, тянущиеся к ней, как послушные питомцы.