Он был словно шахматист, ведущий партию сразу за обе стороны доски. И это положение странным образом нравилось ему, давало ощущение свободы, которого он никогда не испытывал, будучи просто архивариусом школы Небесного Ветра.

Уже у выхода из теневого храма его остановил мастер. Они стояли в тени массивной колонны, где не могли их слышать даже вездесущие тени школы.

— Помни, архивариус, — произнес мастер тихо, но отчетливо, — истинное равновесие не в уничтожении одной из сторон, а в балансе между ними. Что бы ты ни решил сделать… помни об этом.

Лин встретил его взгляд, впервые ощущая странное родство с этим загадочным человеком: — Я буду помнить, мастер. И я найду свой путь… путь, который ведет не к свету и не к тьме, а к истине между ними.

С этими словами он шагнул за порог теневого храма, готовый вернуться туда, откуда бежал. Но теперь — с иными глазами, иным разумом и иной целью.

Глава 48: Наследник времени

Михаил нащупал в кармане последний неповрежденный кристалл, ощущая его треснувшую грань кончиками пальцев. Волна разрушения катилась по пещере, как прилив по берегу — неумолимо и всепоглощающе. Чёрные сосуды в стенах лопались один за другим с влажным чавкающим звуком, выплёскивая субстанцию, похожую на смолу, но живую — она пульсировала и тянулась к любому движению. Сталактиты над головой вибрировали, осыпая всё вокруг каменной крошкой.

Мальчик на алтаре не шевелился. На мгновение Михаила охватил страх, что он опоздал — дитя уже стало вместилищем скверны. Но, опустив ладонь на грудь ребёнка, он ощутил слабое, но ровное сердцебиение.

Нельзя было терять ни секунды. Он подхватил мальчика на руки, поразившись, насколько тот лёгок — словно внутри ничего, кроме воздуха. Активировав кристалл, Михаил направил всю свою энергию на создание временного коридора. Мир вокруг словно потускнел, звуки разрушения отдалились, а пространство впереди растянулось тоннелем с размытыми краями.

Он мчался по извилистым шахтам, прижимая к груди бесчувственное тело ребёнка. Ноздри заполнял запах гниения и металла — неизменные спутники скверны. За спиной нарастал грохот — пещера складывалась внутрь себя, как карточный домик под порывом ветра. Скверна, лишённая фокуса и контроля, разрушала сначала свои творения, потом саму структуру горы.

Когда выход был уже близок, Михаил оглянулся через плечо. В свете временного коридора он увидел нечто, похожее на тянущиеся к нему чёрные щупальца — не материальные, скорее сгустки искаженной реальности. Они отставали, но не сдавались.

Он вынырнул из шахты в предрассветный сумрак и, не останавливаясь, продолжил бег, пока не оказался на безопасном расстоянии. Только тогда оглянулся и увидел, как вход в шахту исчез под лавиной обрушившихся пород. Земля содрогнулась последний раз, и всё стихло.

Вспышка тусклого света привлекла его внимание. Тело мальчика на руках едва заметно светилось — отголосок ритуала или естественная защитная реакция? Михаил осторожно опустил его на мягкую траву влажного от росы склона.

Он проверил пульс ребёнка — слабый, но стабильный. Дыхание поверхностное, но без хрипов. И удивительно — никаких следов скверны. Ни единой чёрной прожилки под кожей, ни серых пятен, ни характерной восковой бледности, возникающей даже от мимолётного контакта с искажённой энергией.

Мальчик действительно был невосприимчив. Именно поэтому культисты выбрали его как “чистый сосуд” — тело, способное удерживать скверну, не разрушаясь мгновенно.

Михаил достал из внутреннего кармана плоский флакон с тонизирующим составом, осторожно приподнял голову ребёнка и влил несколько капель меж бескровных губ. Настойка, созданная целителями Школы Текущей Воды, должна была помочь восстановить энергетический баланс.

Мальчик закашлялся, его тело выгнулось в судороге, и он распахнул глаза — чёрные, огромные от расширенных зрачков, наполненные первобытным ужасом.

— Тише, тише, — успокаивающе произнёс Михаил, не прикасаясь к ребёнку, зная, что любой контакт сейчас может быть воспринят как угроза. — Ты в безопасности. Они больше не причинят тебе вреда.

Ребёнок отпрянул, скребя пятками по траве в попытке отползти. Его губы беззвучно шевелились, словно он пытался кричать, но не мог издать ни звука. Воспоминания о пережитом ужасе были слишком свежи.

— Меня зовут Ли, — мягко произнёс Михаил, используя имя, принятое им в этом мире. — Я пришёл, чтобы найти особенных людей. Таких, как ты.

Мальчик замер, но его тело оставалось напряжённым, как струна. Его взгляд метался от Михаила к горе, затем к лесу, словно высчитывая путь к бегству.

— Они все там, — Михаил указал на заваленный вход в шахту. — Под землёй. Навсегда.

Плечи ребёнка едва заметно опустились, но всё его существо продолжало излучать панический страх. Он сжался, словно пытаясь стать меньше, незаметнее — поза, выдававшая долгую привычку к опасности.

— К-как… вы узнали? — пробормотал он наконец голосом, хриплым от долгого крика или молчания. — Обо мне?