— Снова очередного несчастного на каторгу отправите? — продолжил кот и лукаво взглянул на Глеба. — Ну хоть живым взяли, этому повезло.

В стороне охнула Елена, то ли от ужаса, то ли от восторга.

— А что делать? — тут же подыграл ему Глеб. — На каторгу ему придётся, конечно. Молчит, отпирается. Ну ничего, поработает на лесоповале. Придется уж. Других вариантов нету.

— Конечно нету, — кивнул Порфирий. — Анастасия пропала. Думаю, убил он её.

— К-к-какой убил? — заикаясь пролепетал Франтишек. — Я её пальцем не трогал! Вы что!

— Лет двадцать дадут ему, не меньше, — игнорируя его заикание, продолжил Порфирий. — Убил, гад. Точно вам говорю.

— Наверняка убил, — кивнул коту Глеб, не глядя на Франтишека. — Двадцать лет каторги, это если сильно повезет. Присяжные наверняка не оценят, что он не раскаялся. Тут и на виселицу дело тянет.

— Никого я не убивал! — захныкал Франтишек, с трудом выговаривая слова. — З-з-за что в-в-виселица?

— Почему убегали тогда? — насел Глеб. — Отвечайте, быстро.

— Я картины её забрал!

— Картины? Что значит «забрали»?

— Ну просто взял на хранение! Я Анастасию не трогал, вот вам крест!

— На хранение? — переспросил Порфирий. — Это вы так кражу называете?

— Нет…

— Хватит врать! — прикрикнул Глеб. — У вас есть хоть один свидетель, что Анастасия вам сама картины передала?

— Нет.

— Когда вы их «забрали»?

Глеб снял перчатку и положил ладонь на руку Франтишека.

— Когда она исчезла куда-то, — быстро затараторил тот, словно каждая секунда тишины приближала его к виселице. — Неделю назад где-то, может чуть больше. Честное слово, я Анастасию с тех пор не видел. И не делал я ей ничего. Она тут, в мастерской несколько картин хранила. А когда она не появлялась, я решил взять их себе. Подумал, уехала куда или ещё что. А её картины часто покупали, они всем нравились. Мне просто нужны были деньги. Но я Анастасию и пальцем не тронул, клянусь! Клянусь чем угодно!

В клубке его эмоций читался только жуткий страх и стыд. Но ничего, что дало хотя бы малейший намек на его ложь.

— Это называется воровство, — Глеб скривился.

Франтишек молча повесил голову и всхлипнул.

— Где сейчас её картины?

— У меня дома…

Пришлось отдать ключ от его квартиры городовому, и ждать пока тот не вернется. Глеб нервно курил папиросу, одну за одной. Порфирий сидел напротив Франтишека, будто сторожевой пёс, иногда развлекая себя тем, что сулил несчастному воришке все кары небесные на голову и выдумывая разные уголовные статьи, за которые тот уедет на каторгу на ближайшие лет триста.

Наконец в мастерскую вернулся городовой, торжественно неся на вытянутых руках объемное полотнище. Глеб сдернул тряпку, в которую оказались замотаны несколько полотен без рам. Автопортрет Анастасии, где она нарисовала себя за работой в отражении зеркала. Мальчишка, уличный чистильщик сапог, смотрит устало куда-то вдаль. Улица Парогорска, окутанная туманом, несколько пейзажей…

— Узнаете что-нибудь, Глеб Яковлевич? — шепнул Порфирий.

Тот помотал головой.

— Узнаю только пейзаж этот, — сказал он. — Такой же исчезнувшая Анастасия рисовала уже. У неё дома хранится с десяток таких рисунков… И всё.

Кот подошел ближе, заинтересованно рассмотрел картину, повернув голову набок.

— Зато я узнаю это место, — сказал он. — Это возле Парогорска. Видите, вон два горных хребта? Не перепутать. Плюс реку видно. Можно узнать с какой точки Анастасия нарисовала картину.

— Да что толку? — мрачно ответил Глеб, опускаясь на стул и стискивая виски.

— Как что? — кот тронул его лапой за колено. — Если Анастасия часто там бывала, может мы можем найти какие-то следы? Отпечатки ауры? Может у неё там домик неподалеку или ещё что? Нет, не хотите ехать, как хотите. Но я что-то не слышал от вас других идей, за что нам хвататься и где искать. Что я вам, в самом деле, всё советую, советую, а вам всё не нравится. Всё, не буду больше навязываться со своими непрошенными советами. Делайте, что хотите.

— Ладно, ладно. Вы совершенно правы, Порфирий Григорьевич. Едем.

Задержанного Франтишека Глеб сдал на руки городовому, наказав вести арестованного в участок и оформить за кражу. Возвращаться самому, чтобы заодно взять служебный автомобиль решительно не хотелось. Того и глядишь, попадешься на глаза Князеву и всё расследование может пойти прахом. Кто знает, что от него можно было ожидать? Так что он за свой счёт нашел паромобиль такси и с уютно устроившимся в пассажирском кресле Порфирием они отправились за город.

Кот, будто заправский штурман, без конца подсказывал куда ехать, препирался с шофером какая дорога лучше, и всячески критиковал его манеру вождения, доведя бедного таксиста чуть не до белого каления. Несчастный, судя по выражению лица, считал каждый метр, пока автомобиль наконец не покинул город и не помчался по загородной дороге, подпираемой с двух сторон густым сосновым лесом.

— Вот там остановите, — приказал Порфирий, дождался, пока Глеб откроет ему дверь, спрыгнул на землю. — Чуть не угробил он нас, право слово. Кому нынче только не раздают права на управление транспортным средством. Ужас.