Однако эта перемена отчего-то зацепила Анну, заставляя задуматься о том, что же такого почувствовал лекарь в несчастной девушке.

С самого утра Глеб ждал, когда наконец кто-то прибудет в галерею. Судя по всему творческие натуры не особо любили подниматься в такую рань, когда рассветное солнце едва-едва показалось над горизонтом. Так что приходилось запасаться терпением. Он заглядывал в окна, стучал в двери, надеясь, что ему откроет ночной охранник или вахтер, но всё было тщетно. Порфирий с утра сообщил, что пойдет проведать Анну Витольдовну, так что скрасить ожидание приятной беседой было тоже не с кем. Всех дел только и оставалось, что подпирать стену, приветственно приподнимать шляпу, когда мимо проходили барышни, да бесконечно щелкать крышкой карманных часов, поминутно проверяя время.

— Скажи, голубчик, — окликнул Глеб дворника, — а когда галерея-то откроется?

— Ишь, ваше благородие. Часу в десятом и то — коли повезет. Их благородия спозаранку не встают, перины пуховые не пускають.

Хохотнув, дворник продолжил мести улицу. Оставалось только страдальчески вздохнуть и продолжать ожидание, никаких других идей как выйти на след исчезнувшей Анастасии всё равно не было.

Когда терпение уже подходило к концу, а мысли, что возможно и все художники из галереи тоже пропали скопом, как будто звучали уже не столь безумно, он наконец увидел, что к дверям подошла молодая девушка, достала толстую связку ключей и отперла замок. Чуть не бегом Глеб бросился к ней.

— Прошу прощения, здравствуйте!

Девушка обернулась. Молодая, с длинными русыми волосами, она удивленно посмотрела на него раскосыми карими глазами.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Меня зовут Глеб Яковлевич Буянов. Я из полиции, могу вам задать пару вопросов?

— Конечно, прошу. Меня кстати, зовут Елена, но вы можете звать меня Эвридика, — девушка не без нотки кокетства заинтересованно глянула на Глеба.

— Вы здесь работаете? — спросил он.

— Смотря что вы имеете в виду. При галерее есть мастерская, я в ней работаю. Я скульптор, мне надо много пространства, сами понимаете, в домашней обстановке не развернуться. Творческий порыв не терпит замкнутости, ему нужен простор, воздух.

Она поправила волосы.

— Давайте внутрь зайдем, — сказала Елена, — чего на улице стоим.

Глеб покорно последовал за ней.

— Вот там у нас выставка, — сказала она, проведя для Буянова маленькую экскурсию. — А там дальше сама мастерская. Владельцы галереи разрешают нам здесь бесплатно работать. То ли из меценатства, то ли для того, чтобы собирать деньги с состоятельной публики на выставках.

Они вошли в большую комнату, служившую очевидно мастерской сразу и для художников и для скульпторов: нигде не было свободного места не заставленного статуями, мольбертами, картинами, крупными кусками гипса и глины.

— Конечно, понимаю, — прервал девушку Глеб. — С интересом послушаю, но в другой раз. Сейчас меня интересует Анастасия. Савицкая Анастасия Александровна.

Огонек флирта в глазах Елены сразу погас.

— Ах, Настя, да-да, знаю её конечно, а что случилось? — спросила она.

— Нужно побеседовать с ней, — уклончиво ответил Глеб. — Знаете, где её можно найти?

— Дома, наверное, — девушка равнодушно пожала плечами. — Мы с ней не слишком близкие подруги.

— Дома… — протянул Глеб, не сумев скрыть своё разочарование.

— А что, — с плохо скрываемой надеждой в голосе спросила Елена, — она что-то натворила?

— Нет, — Глеб покачал головой, — просто перестала писать своей тетушке. Старушка волнуется, попросила вразумить племянницу.

Ни к чему ей знать о его опасениях. И тем более о мечтах расспросить исчезнувшую Настю, не была ли она частью его родного мира.

— Ах вот оно что, — с разочарованием вздохнула Елена.

— Вас это расстроило? — спросил Глеб.

— Так скучно живется, — призналась Елена, — что, право слово, это хоть бы какую-то искру жизни внесло в сонный Парогорск. Как было бы славно, если бы оказалось, что я месяцами работала… Скажем бок о бок с грабительницей банков! Или даже убийцей, просто представьте, какой восторг! А так… Скука, снова смертная скука.

— Скучно живётся? — возмутился Глеб. — Месяц едва прошел, как у вас… у нас тут промышленника Морозова поймали, который убивал девиц.

— Ах, — Елена только махнула рукой. — Газетные байки, да бабкины сплетни. Я газет не читаю и вам не советую, Глеб Яковлевич. Там ещё и не такие страсти насочиняют, лишь бы продажи повысить.

Глеб чуть не задохнулся от возмущения. Он хотел было рассказать, как всё происходило на самом деле, но тут в комнату вошел кто-то ещё.

— О, а вот и Франтишек пришёл, — девушка глянула куда-то за плечо Глеба. — Он вам, наверное, может что-то подсказать. Они были знакомы с Анастасией. Франтик, подойди сюда, пожалуйста! Франтик!

Он помахала кому-то рукой. Глеб оглянулся и увидел замершего в дверях молодого человека. Худой, бледный, с острым носом, завернутый в длинный красный шарф. Секунду между ними висел зрительный контакт, пока Глеб наконец не вспомнил его, сквозь чехарду событий последних дней. Этот был тот самый молодой человек, который со всей прыти начал улепетывать, когда служанка на улице закричала «вор!»

— Какая встреча. Здравствуйте-здравствуйте. Помните меня? — спросил Глеб, подходя ближе. — Мы знакомы, хоть вы и не представились в прошлый раз.