— Не думала, что это твой любимый типаж… — задумчиво протянула помощница.

— Не мой. Но любовь зла, полюбишь и козла. Вместо «козла» подставляй любую другую живность: дракона, феникса, грифона… кто там еще... Так что козел – не самый худший вариант, это я тебе личным опытом доказать могу.

Мы нашли фургон, вернее, домик на колесах господина Леара Галэна, актера Королевского театра, труппы Ясного Дня, и я нахально постучала букетом в окно. Внутри зашевелились, на секунду сдвинулась занавеска.

— Так кто это? — шепотом спросила Дерси, оглядываясь по сторонам.

— Один персонаж из пьесы, сыгранной специально для меня. И я хочу уточнить, кто его нанял.

Беспечный Леар Галэн (насколько я знала, к именам представителей одной из древнейших профессий, лицедейства, обозначение социального статуса не добавлялось) открыл дверь не лэнье Роули, а Вере Соколовой, в сложные минуты жизни готовой если не хрестоматийную избу поджечь, то уж однозначно допросить с пристрастием коня.

С другой стороны, мне нужен былживойсвидетель. Тот, кто на дознании в суде Гнезда Люминоров подтвердит, что меня подставили. И пусть бывший муж утверждал, что на мою репутацию ему всегда было плевать, я почему-то ею трепетно дорожила.

Конечно, он меня сразу узнал – юноша, запечатленный в кристалле, который мне прислали неизвестные, но заботливые личности. С ним я танцевала на балу. И эта нехорошая особь осмеливалась меня лапать и вообще, всячески демонстрировала, что между нами что-то есть. А Дуарт Скелл подсматривал за перформансом через магического мотылька. И держу пари, буквально на следующий день свет узнал о моем недостойном поведении.

Кое-какие моменты пока оставались для меня непонятными. Зачем нужно было меня порочить? Подставлять чужую жену. Гидеон утверждал, что из чувства мести. Но меня это объяснение не устраивало. Помнится, я всего один раз заглянула Скеллу в глаза, но уведенное в них опровергало предположение, что этот человек способен на мелкую подлую месть. Вот стереть с лица земли строптивую девицу, не принявшую его руку и сердце, вместе с семьей, землей, скотом и любимой кошечкой – пожалуйста.

Если бы я только помнила! Хотя бы сватовство Скелла! В голове мелькала только одна сцена: мужчина с суровым лицом (отец Эвери?) гостеприимно раскрывает дверь кабинета перед человеком, со спины похожим на папашу Двейна, и бросает на меня острый испытывающий взгляд. Все попытки вспомнить больше отдавались болью в голове и холодом на пальцах… ледяным холодом.

— Ба! Какая встреча, — восхищенно протянула я. — Это и впрямь ты. Узнал?

Парень отшатнулся и от меня, и от изрядно помятого букета. Надо отдать должное, ему хватило нескольких минут, чтобы вернуть на смазливое личико выражение вежливого подобострастия.

— Прекрасная лэнья, — растянул губы в улыбке актер, продемонстрировав удлиненные передние зубы. — Чем обязан визиту? Я, право, не был готов…

— Пришла выразить восхищение твоим незаурядным актерским мастерством, Леар Галэн.

Парень поклонился. Парик вампира, державшийся на липких полосках у линии волос, отклеился и повис перед лицом актера. Тот оторвал его с душераздирающим хрустом, кажется, лишившись нескольких прядей, смутился и быстро отбросил реквизит за ширму с оленями.

— Восхитительная лэнья, — промурлыкал Леар Галэн, многозначительно указывая на нарисованные брови, — позвольте мне сначала привести себя в порядок, а затем мы обязательно продолжим…

— Нет, — отрезала я. — Мы поговорим сейчас. Ты прекрасно выглядишь. Соответствуешь моменту. Зубы только сними. Кстати, что за глупость – удлинять вампиру резцы. Смотришься… смешно.

— Они выдвижные, — обиделся лицедей, вынимая изо рта сложную конструкцию. — Нужно только зафиксировать…

— Ты похож на хомяка.

— В сцене с окровавленными зубами я выгляжу устрашающе!

— Как хомяк с окровавленными резцами! Объевшийся малины хомяк.

Дерси хихикнула.

— Можно подумать, у вас есть идея получше! — Леар Галэн подбоченился, оскорбленно задрав подбородок.

— Конечно. Удлинять нужно не резцы, а клыки. Здесь и здесь, — я ткнула пальцем в надутые губы собеседника. Не хватало еще на себе показывать. — За весь спектакль ни одной сцены с укусом, пфе! Тоже мне, ужас, летящий на крыльях ночи.

— Это неэстетично!

— С хомячьими резцами – да. А в сцене, где Носферату борется со своей жаждой и склоняется к спящей девице, обнажив клыки – очень эстетично!

Леар Галэн внезапно впал в ступор. Только открывал и закрывал рот, видимо, представляя, как описанное мной действо будет выглядеть в зрительском зале. Но я напомнила о причине визита.

— Вот, дорогой мой.

Я вынула из сумочки кристалл с записью сцены на балу. Оставлять его в поместье не решилась. В конце концов, от этого камушка зависел вердикт Гнезда Люминоров.

— Посмотри-ка повнимательнее и напомни мне, что это была за провокация.

Я пересматривала запись раз двадцать и каждый раз боялась, что кристалл иссякнет или произойдет какой-нибудь сбой в магии. Но над камнем послушно засияла золотая руна в форме спирали. Я коснулась ее пальцем. Руна развернулась, и воспроизведение началось.