— Братья и сёстры! Я знаю ваш страх. Двадцать лет назад я стоял на стенах Рязани, когда Гон обрушился на наши земли. Тогда я ещё не носил этой рясы, был молодым Стрельцом, полным гордыни и полагался только на силу оружия. Видел, как твари рвутся сквозь огонь и сталь, слышал предсмертные крики товарищей…

Толпа затихла окончательно. Даже плачущие дети умолкли, заворожённые спокойным голосом великана в рясе.

— И знаете, что меня спасло тогда? Не моя сила, не меткость — а то, что рядом оказался старый сержант, который в самый страшный момент сказал: «Держись, сынок. Мы не одни». И правда — откуда-то нашлись силы стоять, когда другие бежали. Откуда-то пришла помощь, когда её не ждали. Может, это просто люди друг друга поддержали. А может, и впрямь Господь через них действовал. Я тогда не понимал, а теперь знаю — чудеса случаются через простые вещи.

Среди стариков кто-то кивнул — седобородый мужчина с обрубком вместо левой руки:

— Правду батюшка говорит! Я в прошлый Гон в Ростове Великом был. Думали — всё, конец. А соседи из Ярославля подмогу прислали, хотя никто не просил. Сами решили помочь.

Другой старик, опираясь на костыль, добавил:

— А у нас в деревне случай был. Бездушные окружили, а тут туман такой плотный поднялся — шага не видно. Мы по домам попрятались, а твари в тумане заблудились и мимо прошли. Повезло? Может быть. А может, и не просто так туман-то был.

Отец Макарий улыбнулся в густую бороду:

— Вот видите? А вы — «всё пропало». Стыдно должно быть! Воевода Прохор не зря столько сил вложил в оборону. Стены у нас крепкие, оружия хватает, бойцы обучены. Да и не простые мы люди — Угрюм своих не бросает!

— Но что там происходит? — выкрикнула молодая женщина из беженцев. — Почему Бздыхи прорвались?

Священник развёл руками:

— А что там сейчас творится — мы не знаем и знать не должны. Наше дело — держаться вместе, друг друга поддерживать. Паника — враг похуже Бездушных. Она изнутри разъедает, лишает сил тех, кто за нас сражается. А вера и спокойствие — они как невидимая броня. Может, кто-то из воинов сейчас думает о том, что здесь его семья, и от этой мысли сил прибавляется. Разве это не чудо?

По толпе прошёл шёпот. Люди вспоминали странности их воеводы — его невероятную силу воли, умение появляться там, где нужнее всего, способность вдохновлять людей одним словом.

Священник достал из кармана свою заветную баночку мёда:

— А теперь давайте помолимся. И не просто помолимся — вложим в молитву всю душу. За воинов на стенах, за воеводу нашего, за всех защитников. И вот что я вам скажу…

Он открыл баночку, и сладкий аромат мёда поплыл над толпой:

— После победы — а она будет, не сомневайтесь! — всех угощу мёдом с моей пасеки. Они ведь тоже Божьи создания, трудятся не покладая крыльев. Как и мы должны трудиться — молитвой и верой поддерживать наших защитников.

Старики улыбнулись, женщины утёрли слёзы, даже дети притихли, заворожённые рассказом о пчёлах. Паника отступала, уступая место решимости.

— И запомните, — отец Макарий возвысил голос, — мы не овцы на заклание! Мы — община Угрюма, семья, которая стоит друг за друга. Наши мужья и жёны, братья и сёстры, сыновья и дочери сейчас там, на стенах, защищают нас. А мы здесь будем их тылом, их опорой. Молитвой, верой и спокойствием. Ибо сказано: «Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуденнаго»!

— Аминь! — грянула толпа.

А снаружи продолжалась битва за Угрюм.

Я мчался по узкой улице между домами, уворачиваясь от когтей Трухляка, который каким-то чудом избежал смертоносного танца Крестовского. Моя глефа рассекла воздух, отделяя уродливую голову твари от туловища, и я, не останавливаясь, перепрыгнул через ещё дёргающееся тело. Амулет связи обжигал грудь сквозь ткань рубахи — я активировал его на ходу.

— Всем свободным магам немедленно переместиться на восточный бастион! — мой голос разнёсся по всем каналам связи. — Черкасский, забирай своих с западной стены! Оставь минимум на севере и веди остальных сюда! Башням, приказываю жечь тварей на расплав без остановки, купите нам время.

Две Стриги выскочили из-за поворота, их щупальца извивались в предвкушении добычи. Я направил в них поток металлических осколков, созданных из обломков разрушенного забора, превратив тварей в решето. Не снижая скорости, продолжил отдавать распоряжения:

— Внимание всем бойцам! Немедленно принять стимуляторы силы и скорости! Повторяю — всем выпить зелья! Маги — используйте эликсир из Лунного покрова для усиления способностей! — договорив, я сам последовал собственному приказу.

Горьковатая жидкость обожгла горло, и через мгновение по венам разлился жидкий огонь. Сердце забилось с такой силой, что рёбра, казалось, вот-вот треснут от ударов изнутри. Мышцы вздулись, растягивая кожу до предела — я слышал, как поскрипывают сухожилия, натянутые как тетива лука. Кости ныли от напряжения разросшейся плоти, словно скелет стал слишком мал для нового тела. Руки мелко дрожали от перенапряжения, но в них клокотала сила, способная раскрошить гранит голыми пальцами.

Зрение обострилось до боли — я различал каждую пылинку в воздухе, каждую царапину на камнях, каждый волосок на морде приближающейся твари. Глаза резало от избытка деталей, мозг едва успевал обрабатывать лавину визуальной информации. Время растянулось как патока.

Эликсир Лунного покрова ударил следом, и магические каналы вспыхнули раскалённой проволокой под кожей. Я чувствовал, как энергия прожигает пути в теле, расширяя их грубо и беспощадно. Во рту появился металлический привкус — кровь из лопнувших капилляров. Я чувствовал каждую частицу металла в радиусе сотни метров, каждый камень под ногами откликался на мой зов. Стихии стали послушными, как верные псы, готовые исполнить любой приказ.