— Я не говорила, что он мне приглянулся! — возмутилась она, заливаясь краской.

— Но ведь взглянула на него по-новому, верно? — мягко заметил я. — Увидела не просто угрюмого мага из обедневшего рода, а мужчину, готового защитить. Это нормально, Полина. Война проявляет в людях истинную суть. Трусы бегут, герои остаются.

Девушка опустила глаза, теребя край юбки.

— Я думала… Мы же с тобой…

— Мы друзья, — твёрдо сказал я. — Хорошие друзья, прошедшие через многое, но если твоё сердце тянется к другому — не запирай его. Жизнь слишком коротка, особенно сейчас, чтобы отказываться от шанса на счастье.

Полина подняла на меня непонимающий взгляд:

— Но как же ты? Разве тебе не…

— Мне важно, чтобы ты была жива и счастлива, — ответил я честно. — А с кем — это уже твой выбор. Просто знай: Тимур — хороший выбор. Если, конечно, сможешь пробиться через его броню угрюмости.

Она фыркнула, и напряжение немного спало:

— Это точно. Он такой… серьёзный всё время. Ни разу не видела, чтобы он улыбался.

— Зато дело сделал. А улыбаться научится, если рядом будет кто-то, ради кого стоит улыбаться.

Полина поднялась, подошла ко мне и неожиданно обняла:

— Спасибо. За понимание. За то, что не злишься.

— Не за что, — я похлопал её по спине. — А теперь иди отдыхай. Завтра снова потребуются твои способности гидроманта.

Хорошо, если у Черкасского и Белозёровой что-то получится. Оба одиноки, оба ищут своё место в этом мире. Может, найдут его друг в друге. Вот правда знакомство с родителями Тимуру предстоит нелёгкое.

Она кивнула и направилась к выходу, но у двери обернулась:

— Прохор? А тебе… Тебе кто-нибудь нравится?

Я задумался на мгновение и честно ответил:

— Да, но сейчас не время для таких мыслей. Сначала нужно пережить Гон.

Полина грустно улыбнулась, но не ушла. Вместо этого решительно развернулась обратно:

— Прохор, есть ещё кое-что. Я думала об этом всю ночь после боя.

— Слушаю.

— Я хочу пройти Стихийное погружение, — выпалила она на одном дыхании. — Стать Мастером. Сейчас, пока есть передышка.

Я отложил очередную партию гильз и внимательно посмотрел на девушку.

— Понимаешь, чем рискуешь? Это не просто ритуал повышения ранга. Можешь не вернуться.

— Понимаю, — Полина выпрямилась. — Но я видела, как сражались Мастера. Насколько они сильнее меня. Если я стану Мастером, смогу принести больше пользы. Смогу уберечь от беды больше людей.

В её ореховых глазах горела решимость. Я узнавал это выражение — так смотрят люди, готовые рискнуть всем ради силы защищать других.

— А родители? Что скажет твой отец?

— Отец в Владимире. А здесь — мой дом, мои друзья. Люди, которых я хочу защитить, — она сжала кулаки. — Я не могу стоять в стороне, поливая тварей водичкой, когда другие рискуют жизнью.

Я кивнул. Решение было принято, и отговаривать её не имело смысла.

— Хорошо. После того, как закончу здесь, проведу тебя через погружение. Но сначала отдохни и поешь. Тебе понадобятся силы.

— Спасибо! — лицо Полины озарилось улыбкой. — Я буду готова!

Она выбежала из кузницы, полная решимости. Я вернулся к работе, размышляя о предстоящем. Стихийное погружение — опасная процедура. Вода может как принять, так и поглотить навсегда. Но Полина права — нам нужны все доступные силы для предстоящих боёв.

Через час работы внезапно зазвонил магофон. Когда Бездушные отступили, связь через какое-то время появилась, но мои звонки не проходили. А тот внезапно аппарат ожил.

Я вытер руки о фартук и снял трубку.

— Боярин Платонов? — раздался знакомый голос Трофимова, человека князя Оболенского. — Князь интересуется, выдержал ли Угрюм первый штурм?

— Выстояли, — коротко ответил я. — Потери минимальные. Жнец мёртв.

— Превосходно! Князь будет рад услышать. Передам ваши слова.

Не успел я положить трубку, как магофон зазвонил снова. На этот раз звонили Бутурлины — старый граф справлялся о здоровье, предлагал помощь. За ними последовали Горчаковы с похожими расспросами. Потом Коршунов — мой начальник разведки интересовался деталями боя. Даже юрист Стремянников позвонил — видимо, Бздыхи докатились и до крупных городов, и теперь мою союзники желали знать, выжил ли их беспокойный знакомый.

Но самый важный звонок я сделал сам. Набрал номер Ракитина — нужно было узнать, как у него дела.