Община показывала свою силу не в бою, а в простой человеческой поддержке. Никто не остался один со своей бедой. Погорельцев разбирали по домам, делились последним, утешали и подбадривали.

— Воевода! — окликнул меня кто-то.

Обернулся — Тихон, бывший староста Овечкино.

— Спасибо вам, — старик поклонился. — За то, что отстояли. И за обещание восстановить. Люди верят.

— Восстановим, — кивнул я. — Как только опасность минует.

— Знаем, знаем. Вы своё слово держите. Редкость по нынешним временам.

Он ушёл помогать соседям, а я остался стоять, глядя на разрушенную слободу. Девять жизней заплатили мы за эту победу. Десятки домов уничтожены. Но мы выстояли. И пока люди поддерживают друг друга, пока община остаётся единой — будет стоять и дальше.

Я зашагал к своей мастерской. После боя нужно было восстановить боеприпасы — тысячи деформированных пуль и смятых гильз требовали моего внимания.

Там меня уже ждали ящики с металлическим ломом. Я сосредоточился, призывая магию металла. Тысячи гильз и пуль поднялись в воздух единым облаком, кружась в управляемом вихре. Одним мощным усилием воли я выправил все деформации разом — латунь текла и принимала первоначальные формы, структура металла восстанавливалась по всему объёму одновременно.

Свинцовые пули, потерявшие часть массы от столкновений с хитиновой бронёй Стриг, потянули к себе материю из приготовленных слитков. Металл струился по воздуху серебристыми потоками, восполняя недостающий вес и возвращая снарядам идеальную геометрию.

Дело, которое заняло бы у обычного мастера недели, было завершено за считанные минуты. Восстановленные пули и гильзы мягко опустились в подготовленные ящики.

Теперь их предстояло отсортировать по калибрам и типу оружия, затем собрать в в нашей мастерской, и тысячи патронов будут готовы к новому бою.

В разгар работы с гильзами дверь кузницы приоткрылась, и внутрь заглянула Полина. Шатенка выглядела уставшей — под ореховыми глазами залегли тени, но в целом держалась молодцом.

— Не помешаю? — спросила она, входя внутрь.

— Проходи, — кивнул я, не отрываясь от парящих в воздухе гильз. — Как ты?

Белозёрова присела на лавку у стены, поправив юбку.

— Нормально. То есть… — она помолчала, подбирая слова. — Страшно было. Очень. Когда они лезли на стены, а мы накрывали их заклинаниями, сбивая вниз… Я думала, это никогда не кончится.

— Кончилось, — я опустил очередную партию восстановленных гильз в ящик. — Первая волна, по крайней мере.

— Знаешь, что самое жуткое? — Полина обхватила себя руками за плечи. — Не сами твари. А их количество. Они шли и шли, как море какое-то. Чёрное, шевелящееся…

Я кивнул. Помнил это ощущение — когда враг кажется бесконечным, а ты — песчинкой на его пути.

— Но вы справились. Все маги отработали отлично.

— Да, — она вдруг оживилась. — Знаешь, Тимур… то есть Черкасский… Он меня спас.

Я перевёл взгляд на девушку, продолжая работать с металлом. Полина чуть покраснела, но продолжила:

— Летун спикировал прямо на меня. Я даже среагировать не успела — лупила, как дура, копьями по тварям внизу. А Тимур… Он буквально сбил меня с ног, накрыл собой. Когти твари прошли в сантиметрах от нас. А потом он поднялся и сжёг эту тварь в воздухе. Одним огненным сгустком!

В её голосе звучало нескрываемое восхищение. Я мысленно усмехнулся — похоже, наш угрюмый пиромант произвёл на графиню впечатление.

— Потом он помог мне подняться, — продолжала Полина, явно наблюдая за моей реакцией. — Спросил, в порядке ли я. Сказал: «В следующий раз не замирайте. Двигайтесь, даже если не знаете куда. Движущуюся цель труднее достать». Так… заботливо. По-мужски.

Она сделала паузу, видимо ожидая, что я начну ревновать или возмущаться, но я лишь кивнул:

— Правильный совет. И хорошо, что Тимур оказался рядом. Надёжный парень.

Полина моргнула, явно не ожидая такой реакции.

— Надёжный? — переспросила она.

— Конечно. За последние месяцы отлично себя показал. И в бою, и в мирной жизни. Дисциплинированный, ответственный, не бросает товарищей. Что ещё нужно? — я перевёл очередную партию гильз в ящик. — Рад, что он прикрыл тебя. Для этого мы и сражаемся плечом к плечу — чтобы защищать друг друга.

Белозёрова некоторое время молчала, переваривая мои слова. Потом тихо спросила:

— И… всё? Тебе не… — она запнулась.

— Не ревную? — закончил я за неё, повернувшись к девушке. — Полина, если Черкасский тебе приглянулся — это хорошо. Он достойный человек. Да, мрачноват немного, но жизнь оставляет следы на всех нас. Зато непоколебимый и прямой, за словом в карман не лезет.