— А пока давайте составим подробный отчёт, — предложила Надежда. — Классифицируем всех выявленных, распределим по группам для будущего обучения.

Они проработали над документами до глубокой ночи, систематизируя результаты и составляя рекомендации. Василиса то и дело поглядывала в окно, где в отдалении виднелся шатёр над центральным колодцем.

Наутро, едва забрезжил рассвет, княжна уже стояла у окна, наблюдая за площадью. И вот — движение у колодца! Она увидела, как из шатра выносят закутанную в одеяла фигуру.

— Получилось! — выдохнула Василиса и бросилась к выходу.

Она неслась к дому, где разместили Полину, но на полпути увидела выходящего оттуда Прохора. Воевода выглядел измождённым — под глазами залегли тени, плечи слегка ссутулились от усталости.

— Прохор! — Василиса подбежала к нему, едва сдерживая волнение. — Вчера мы по твоему указанию провели проверку на магические способности у тех, кого ты отобрал. Результаты ошеломляют!

После суток у колодца, наблюдая за Стихийным погружением Полины, усталость давила на плечи свинцовым грузом, но восторг геомантки был заразителен. Мы переместились в дом воеводы, чтобы спокойно побеседовать.

— Двадцать пять процентов? — уточнил я, откидываясь в кресле.

— Именно! Представляешь? Тридцать восемь человек из ста пятидесяти! — княжна всплеснула руками.

— И какое распределение по стихиям?

— В основном земля, как и ожидалось. Но есть сюрпризы! — Василиса начала загибать пальцы. — Менталист — девушка Анфиса, фитомант — бывший лесник Никанор, даже некромант нашёлся!

— Некромант? — я приподнял бровь.

— Слабенький, зачаточный. Пожилая женщина, предчувствует смерть. Но это же всё равно редкость!

Голицына продолжала перечислять находки, но я заметил, как её энтузиазм слегка померк.

— Что ещё? — прямо спросил я.

— Дмитрий и Раиса, — она нахмурилась. — Те двое из лаборатории Фонда. Когда они встали в круг, произошло… что-то странное.

Я выпрямился, сразу заинтересовавшись.

— Опиши подробно.

— У Дмитрия весь круг засветился золотистым светом, но не в стихийных сегментах. Свечение шло по каким-то другим контурам, которых мы не понимаем. А у Раисы наоборот — свет начал меркнуть, словно его поглощала тьма. По краям появились тени, центральный кристалл стал почти чёрным.

Интересно. Очень интересно.

— Где они сейчас?

— Не знаю, надо поискать.

— Кликни кого-нибудь и вели позвать их сюда. И захвати рунический круг.

Через несколько минут дверь открылась, вырывая меня из воспоминаний. Вошли Дмитрий и Раиса — оба с механической грацией, которую дали им эксперименты Фонда. Следом спешила Василиса с пергаментом.

— Садитесь, — указал я на стулья. — Вчера при проверке ваши дары не смогли определить. Я хочу взглянуть сам.

Дмитрий, сохраняя невозмутимое выражение лица, кивнул. Раиса нервно поправила волосы — единственный признак волнения.

Василиса быстро разложила круг на полу. Я встал, подходя к руническим контурам.

— Дмитрий, становись в центр.

Мужчина послушно занял позицию. Я влил энергию в руны, но вместо простой активации направил тонкий поток своей силы прямо в его магическое ядро.

Эффект проявился мгновенно. Золотистое свечение охватило не стихийные сегменты, а контуры человеческого тела в центре схемы. Энергия пульсировала вдоль невидимых меридианов, концентрируясь в мышцах, костях, сухожилиях.

— Соматомантия, — произнёс я, и Василиса ахнула. — Магия тела. Ты можешь усиливать себя — скорость, силу, выносливость, остроту чувств. С развитием сможешь достичь почти нечеловеческих показателей.

Рагнар Костолом — так прозвали его мои воины. Берсерк, но не обычный. Он не впадал в безумие битвы, как другие. Вместо этого его тело становилось быстрее, сильнее, выносливее. Я видел, как он голыми руками ломал мечи, как стрелы отскакивали от его кожи, словно от камня.

Некоторые мои заклинания — Воздушный шаг, Медвежья сила, Выносливость ратника — это как раз из школы соматомантии. Но у меня они работают через общий магический дар, теряя в эффективности. У него же, как у прирождённого соматоманта, эти же заклинания будут в разы мощнее. Вдобавок, то, на что я трачу десять капель энергии, ему обойдётся в две-три, и эффект продержится дольше.

Дмитрий моргнул — первая живая реакция за всё время.

— Это объясняет… многое, — медленно проговорил он.