Остальные маги упоминали головные боли, трудности с концентрацией. Зарецкий же вчера чуть не испортил партию укрепляющих эликсиров — руки дрожали. Пришлось отправить его на день отдыхать.

Пока это единичные случаи, но я чувствовал — это только начало. Вражеский лидер не просто изматывает нас физически. Он давит ментально, прощупывает психологическую устойчивость защитников. Классическая осадная тактика, но с применением ментального воздействия. Умно. Очень умно.

Лорд Бездушных. В прошлой жизни я сталкивался с такими тварями, и каждая встреча оставляла после себя выжженные города и тысячи трупов. Если Жнец был опасным противником, то Лорд — это катастрофа в обличье разумного существа. Не предводитель всех Алчущих, но один из генералов, руководящих армией этих проклятых существ. Кощей, как их называли в народе, и недаром. Эти твари не просто поглощают магию — они перенаправляют её, превращая силу врага в собственное оружие. Огненный шар, направленный в Лорда, может вернуться к магу молнией. Каменные копья обращаются против того, кто их создал.

Однако самое страшное не их магические способности, а разум. Трухляки и Стриги действуют инстинктивно, даже полуразумные Жнецы больше полагаются на грубую силу и ментальное давление. Кощей же мыслит стратегически. Он изучает противника, находит слабости, планирует на несколько ходов вперёд.

Помню историю от франкского посла о том, как один Лорд захватил целый город, не потеряв ни одной твари. Кощей появился в окрестностях Руана под иллюзией странствующего знахаря. Месяцами он лечил больных людей, завоевав их доверие, а на самом деле — изучал планировку города, расположение войск, характеры военачальников.

Когда франки наконец раскрыли его природу, было поздно. Половина городской знати уже носила его «благословенные» амулеты, которые оказались проводниками для ментального контроля. В ночь штурма городские ворота открыли сами защитники, а капитаны стражи перерезали горла своим подчинённым во сне. К рассвету Лорд контролировал Руан изнутри, превратив его жителей в армию марионеток.

Франки потеряли город в восемь тысяч душ, даже не поняв, как это произошло. Вот что значит сражаться с противником, который планирует не на дни, а на месяцы вперёд, используя человеческую доверчивость как оружие.

Если где-то среди застывших в лесу Бездушных прячется Лорд, то впереди нас ждёт не битва, а война умов. И я должен быть готов играть против противника, который учился убивать столетиями.

Я отвернулся от окна. Нужно проверить, как переносит острог осаду. Война войной, а людей кормить надо. Особенно теперь, когда каждый боец на счету. В условиях осады, провизия ничуть не менее важна, чем патроны.

Дарья проснулась рано, как привыкла. Муж уже ушёл в кузницу — слышно было, как звенит молот о наковальню даже сквозь закрытые окна. Дети ещё спали, свернувшись калачиками под уютными лоскутными одеялами.

В погребе было прохладно и темно. Она зажгла свечу, спустилась по скрипучим ступенькам. Подошла к полкам, где стояли её запасы. первую банку с огурцами и отшатнулась. Вместо рассола в банке плескалась какая-то мутная жижа с неприятным запахом.

— Что за чертовщина… — пробормотала она.

Дрожащими руками проверила другие запасы. Мешок муки — весь в какой-то слизи, копченое сало — покрыто зеленоватым налётом. Сушёные грибы — превратились в труху. Всё, абсолютно всё испорчено!

Дарья села прямо на ступеньку, пытаясь понять, что произошло. И тут память услужливо подкинула картинку — площадь, первый день Гона, и дружинники с телегами объявляют указание: «Все запасы продовольствия сдать на общие склады! Под воздействием Бздыхов незащищённая еда может протухнуть!»

Она тогда только фыркнула — ну что за бред? Как еда может испортиться от каких-то тварей? Решила, что начальство просто хочет всё себе забрать, контролировать. И припрятала часть — на чёрный день. Многие так сделали… Тем более что по домам никто не ходил и не проверял.

Она еще порадовалась тогда своей хозяйственности и смекалке.

В панике Дарья выбежала из погреба, помчавшись к соседке, благо, та жила через два дома. Уже через минуту она застучала в дверь кулаком.

— Феодосья! Феодосья, открой!

Соседка открыла, ещё заспанная, в ночной рубахе.

— Дарья? Что случилось? Ты белая как полотно!

— Еда… вся еда стухла… — Дарья едва могла говорить. — Пойдём, посмотри у себя!

Феодосья нахмурилась, но повела подругу в свой погреб. Зажгла лампу, открыла первый горшок — и ахнула. Та же картина. Всё негодное.

— Господи… — прошептала Феодосья. — Так воевода же предупреждал! А мы не поверили, дуры…

— И что теперь? — Дарья устало потёрла лицо.

— А что делать? — Феодосья пожала плечами. — Идти к амбарам воеводиным. Когда провизию собирали, сказывали что и выдавать будут, если нужда наступит.

Женщины вернулись наверх, обсуждая, как теперь быть. На том и расстались — нужно было собираться к раздаче, пока очередь небольшая. В том что они не единственные, кто потерял все свои запасы, они уже не сомневались.

Я вышел на центральную площадь, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, но жара ещё не наступила. Под навесами из брезента и досок расположились полевые кухни и столовые. Дым от печей поднимался вверх, смешиваясь с ароматами готовящейся еды. Пахло щами, кашей, свежим хлебом.