Обращаясь к Борису, я начал отдавать распоряжения:

— Вводим ротацию. Каждые два часа меняем треть людей. Одна треть на стенах, вторая в резерве, третья отдыхает. И запрети бойцам пялиться на тварей без дела — пусть отворачиваются, проверяют оружие, чистят стволы.

— Понял, — кивнул командир дружины.

— Ещё. Раздайте карты, кости — что угодно. Пусть играют прямо на стенах. Мозг должен быть занят чем-то, кроме ожидания атаки.

Я повернулся к Захару, который как раз подбежал с очередным докладом:

— Старина, организуй горячую еду каждые три часа. Пусть кухня работает без остановки. Людям нужно поддерживать силы и отвлекаться.

— Будет сделано, барин! — Захар умчался выполнять приказание.

— Гаврила! — окликнул я молодого охотника. — Беги к Зарецкому. Пусть выдаст стимуляторы — не боевые дозы, а малые, против усталости. По четверти обычной порции.

Следующим шагом я собрал сержантов:

— Организуйте групповое пение. Старые солдатские песни, что угодно. Главное — громко и дружно. Это поддержит боевой дух. И лёгкие физические упражнения — отжимания, приседания, борьба на руках, всё равно. Движение снимет напряжение.

Для магов у меня были особые указания. Собрав всех способных к магии, я сосредоточился и выпустил волну Императорской воли, создавая общий ментальный щит:

— Вас этим ублюдкам не пробить! Чувствуете? Это защита от ментального давления. Держитесь в её пределах. Ротация для вас — каждый час. Не геройствуйте, не пытайтесь терпеть до последнего.

Ольтевская-Сиверс пошатнулась, и я подхватил её под локоть:

— А теперь слушайте. Покажу простую медитативную технику. Закройте глаза. Дышите глубоко. На вдохе считайте до четырёх, задержка на четыре, выдох на четыре. Представьте, что с каждым выдохом из вас уходит чужое давление.

Маги начали выполнять упражнение. Через несколько минут лица стали менее напряжёнными.

— Практикуйте это постоянно, — наставлял я. — И помните — ментальное давление похоже на шум. Чем больше на него обращаешь внимания, тем сильнее он мешает.

Мои приказы начали действовать. По стенам разносился запах горячей похлёбки, слышался стук костей об дерево, кто-то затянул «Эх, дубинушка», и десятки голосов подхватили. Люди двигались, сменялись, отвлекались. Напряжение спадало.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Сумрак опускался на землю, прогоняя последние отблески света. И словно это было сигналом, армия Бездушных пришла в движение. Низкий вибрирующий звук прокатился по их рядам — не рог, а что-то более древнее и пугающее.

— К бою! — рявкнул я, хватая автомат.

Тысячи тварей хлынули вперёд организованными волнами. Первые ряды Трухляков рванули прямо на волчьи ямы. Десятки тел рухнули на заострённые колья, но следующие ряды просто прошли по трупам, заполняя ловушки мёртвой плотью. Рогатки из заострённых брёвен попытались остановить вторую волну — Бездушные напарывались на них, но продолжали идти даже с выпотрошенные, словно рыба в руках опытной хозяйки.

— Огневые карманы! — скомандовал я в рупор.

Смесь нефти, смолы и экстракта Дымянки вспыхнула между бастионами, охваченными мерцанием Светобоя и многочисленных закреплённых светокамней, превращая подступы в огненный ад. Сотни Трухляков корчились в пламени, но остальные обтекали горящие участки, ища проходы.

Оптические башни ожили. Концентрированные синие лучи Светобоя прорезали ряды атакующих, оставляя дымящиеся просеки. Там, где проходила усиленная световая полоса, даже Стриги вспыхивали как факелы.

— Северный сектор, огонь! — приказал я.

Грохот сотен выстрелов слился в единый рёв. Пулемёты «Трещотка» выкашивали передние ряды, трёхствольные штуцеры били по Стригам. Маги усиливали огонь заклинаниями — пули, усиленные воздушной магией, пробивали по несколько целей насквозь.

Трухляки, прорвавшиеся через первую линию ловушек, попали во вторую систему рвов. Грановский спроектировал их с дьявольской изобретательностью — дно было усеяно не просто кольями, а хитрой системой перекрещивающихся брёвен на разной высоте. Твари проваливались между ними, застревали, ломали конечности. Следующие волны шли по телам застрявших, но это только усугубляло хаос.

— Спринклеры! — рявкнул я.

Вдоль стен ожила система титановых труб. Форсунки выплюнули мелкую взвесь на основе Дымянки. Облако серебристого тумана накрыло подступы к стенам. Бездушные в передних рядах замедлились, попытались развернуться, но сзади их уже зажимали.

Северный равелин, один из двух, которых нам удалось восстановить за последние дни осады, превратился в настоящую мясорубку. Стрелки, засевшие внутри него, вели перекрёстный огонь, не оставляя мёртвых зон. Трухляки, пытавшиеся обойти равелин, попадали под обстрел с основных бастионов. Так или иначе, все натыкались на пологий гласис — земляную насыпь, где негде было укрыться от пуль.