Если к весне не будет крови, Биггс был бы очень удивлен.

Ему наскучил пасьянс, и он посерфил в Интернете, посмотрел порно и статистику НХЛ, а затем решил отправить электронное письмо своему брату в Неваду. Он знал, что шпионы NSF читают каждое электронное письмо, исходящее со станций и полевых лагерей, поэтому всякий раз, когда он отправлял его, он обязательно упоминал там что-то, что могло бы выставить Бимана в плохом свете. Что-то такое, что заставило бы его начальство смутиться. Сегодня он написал брату, что считает Бимана геем, как тот постоянно приставал к нему и намекал, что в его спальном мешке есть место еще для одного. Если бы Биман прочитал это и зная каким дерьмом был Биггс, у Бимана сорвало бы флягу.

После этого ничего особенного не оставалось, как прокручивать настройки частот, слушать храп Бимана и проверять прогноз от MacWeather, думать о том, какая долгая, долгая будет зима и как он подписался на это дерьмо. Дома была весна. Очень скоро студентки колледжа окажутся на пляже в стрингах. А пока это происходит, Биггс торчал на льду вместе с чертовым лейтенантом-коммандером Биманом, образцом для военных придурков с промытыми мозгами повсюду.

Он вздохнул.

Посмотрел на карту ледника Бердмор на стене. Черная булавка отмечала местонахождение ледяной пещеры Императора. Он находился в огромной расщелине, известной как "Впадина Отчаяния", которая врезалась в ледник почти на полмили и выглядела как зазубренный шрам на топографической карте. Отчаяние увенчивалось ледопадом Цербера, вершины гор Уайлд и Бакли поднимались в обоих направлениях.

"Отчаяние - это правильно", - сказал Биггс себе под нос. Он желал, чтобы что-то произошло.

Что-либо.

Но здесь, среди древних льдов... что могло бы?

6

СТАНЦИЯ ПОЛАР КЛАЙМ

ЛЕТОМ СТАНЦИИ были переполнены.

По два или по три человека жили в комнатах, которые едва подходили для одного. На такой большой станции, как Мак-Мердо, которая больше напоминала город, у вас были настоящие общежития, как и в колледже, и комнаты в общежитии распределялись в зависимости от того, кем вы были и чем занимались, сколько лет вы провели на льду. А иногда, конечно, тем, кого ты знал и кому отсасывал.

Как правило, лучшие условия доставались администраторам и высокопоставленным ученым, за ними следовали ветераны-контрактники. Новички, новые ребята, получали то, чего не хотели другие. На такой маленькой станции, как Полар Клайм, летом могло быть очень многолюдно. У вас были не только десятки и десятки контрактников, но и мензурки со всего мира, изучающие земную микробиологию, палеонтологию, геологию, гляциологию, метеорологию и верхние слои атмосферы.

Сумасшедший дом.

Но зима была другой.

Станцию обслуживало минимальное количество персонала. Летом на Клайм было более ста человек, зимой - менее двадцати пяти. Так что даже у новичков низшего ранга вроде Слима были свои комнаты, какими бы они ни были.

Когда Койл собрался навестить Слима, он пошел по Е-коридору. Его собственная комната находилась в блоке Б, на другой стороне купола. Он никогда не был в комнате Слима, но знал, что обязательно ее найдет.

И как только он свернул в Е, ему оставалось только следовать своим ушам.

Слим был металлистом, и его музыка была выкручена до оглушающего уровня, так что полы сотрясались от отрывистого ритма. Он не слушал хэви-метал бесполезно потраченных лет Койла, такой как Black Sabbath, Judas Priest или Iron Maiden, а новейший, передовой трэш, наносящий вред мозгу, такой как Arch Enemy и Slipknot, вокалисты которых звучали как Сатана, блюющий собственными кишками. Койл однажды спросил его, слушал ли он когда-нибудь AC/DC, и Слим признался, что никогда о них не слышал. Это лишь доказывает, что даже в хэви-метал есть разрыв между поколениями.

Койл постучал в дверь, а затем постучал еще раз.

Дверь Слима не открылась, но открылась расположенная дальше по коридору. Харви высунул свою лысеющую круглую голову, его лицо, как обычно, кривилось в вечной гримасе, как будто он только что поел говна и не мог избавиться от его вкуса.
– Никки!
– сказал он.
– Не мог бы ты сказать этому идиоту, чтобы он выключил этот мусор? Как мне здесь сконцентрироваться под этот грохот? Я пишу письмо матери.

– Я поговорю с ним, Харв.

Дверь Харви закрылась без малейшего упоминания о масонах. Возможно, Харви решил, что масоны не увлекаются металлом, а это означало, что Слим не был одним из них.

Дверь открыл Слим с одурманенным выражением лица, словно он только что хорошо дунул. На нем была толстовка Atreyu, рукава были закатаны, чтобы были видны все тату, многие из которых он сделал сам.

Койл пытался говорить, но это было бессмысленно из-за грохота музыки, какой-то парень пел о вытягивании ленточных червей из задниц. Слим убавил громкость и пригласил его войти.