Руки мальчика скользят по матрасу. Его руки обвивают меня.

— Ма-а-а…

Опять. Это слово, теперь тёплое. В нём внезапное утешение, бальзам, который успокаивает меня. Алоэ на солнечный ожог. Оно напоминает мне, как Кендра впервые назвала меня «ма».

Ты забываешь, как слова сохраняют свою силу. Что-то простое, как «ма».

— Ми-и-и…

Он пытается сказать «мамочка»?

Это неправильно.

— Нет, малыш, — говорю я. — Я не твоя мамочка. Твоя настоящая мамочка…

…повесилась.

— …сейчас не здесь.

Но это тоже неправда, не так ли? Грейс не его мать. Не этого загадочного мальчика, кем бы он ни был. Если бы он только заговорил со мной, сказал своё имя, я могла бы найти его настоящих родителей.

Он пододвигается ближе, копается в простынях, пока не находит моё плечо, и утыкается в него носом, как поросёнок. Я не знаю, что делать. Чувствую, что должна оттолкнуть его. Не хочу его запутать. Это может усугубить ситуацию.

— Ммммоооооомммми…

— Ладно, хватит. — Этот мальчик просто не отпускает. — Ты слишком сильно сжимаешь…

Мне приходится схватить его тонкие запястья и оторвать от себя. Он удивительно силён для своего возраста.

— Хватит.

Комната погружается в тишину, и я внезапно боюсь, что разбудила Генри.

Ничего.

Я переворачиваюсь в кровати, чтобы лежать спиной к ним обоим. Показываю ребёнку спину и сразу жалею об этом, но мне нужно установить личные границы с этим мальчиком.

Я не его мать…

Чувствую, будто только что причинила этому ребёнку ещё больше вреда, чем было до этого. У него нет никого, кто бы за ним присматривал, никто не защищает его от Генри. Он совсем один, напуган. Он просто…

Скайлер?

…мальчик, вот и всё. Испуганный, травмированный мальчик. Ему нужен кто-то, кто о нём позаботится. Защитит. Вытащит из этого бесконечного кошмара.

Я читала истории о больных людях, которые похищали маленьких детей и промывали им мозги, заставляя верить, что они совершенно другие люди. Новые имена, новые семьи. Это то, что сделал Генри? Как долго он «обучал» этого ребёнка, стирая его настоящую личность, пока мальчик не начал верить, что он Скайлер? Что Генри его отец?

Он не принадлежит Генри. Но он чей-то.

— Мама. — Его голос проникает в мои мысли, легче воздуха, но в нём есть сила, будто мальчик каким-то образом отодвигает мои мысли, чтобы освободить место своим.

Я ничего не отвечаю, притворяясь спящей. Кто знает, купится ли мальчик.

— Мама. — На этот раз его голос звучит требовательнее.

Я не шевелюсь. Просто лежу на боку, лицом к дальней стене, спиной к нему.

Он обвивает руками мою талию, прижимает лицо к моей лопатке. Его сердцебиение отдаётся в моём позвоночнике. Какое странное ощущение — чувствовать чужой пульс на своей коже. Напряжение в моих мышца ослабевает, пока он держится за меня. Я даже не осознавала, насколько устала. Усталость накатывает тупой волной.

Мы просто полежим здесь немного. Пока не буду уверена, что Генри не проснётся.

Несколько минут отдыха, а потом мы…

Мы…

— Мамочка. — Теперь его голос звучит намного старше. Он обретает глубину, слегка подталкивает меня, отправляя прямо в сон.

Течения тянут мою кожу…

…размягчая плоть, пока она не соскользнёт с костей…

…трепещут в воде, как водоросли…

…чувствую лёгкое подёргивание приливов так долго…

…не могу двигаться…

…что-то прижимает меня…

…тончайшая сетка давит на мои руки…

…на спину…

…даже на череп…

…в ловушке…

…проволока врезается в кожу…

…клеймит моё тело ромбами…

…кусочки кожи проталкиваются наружу…

…кормлю рыб своей плотью…

ТРИ

Я вырываюсь из сна. На мгновение не понимаю, где нахожусь. Кажется, будто я на реке. Нет, не на ней — под ней, в ловушке под чёрной поверхностью. Сон об утоплении застревает в глубине сознания, цепляясь за него.

В комнате висит дымка. Мой взгляд падает на медузу, свободно парящую в воздухе. Она прямо здесь, опускается к полу, щупальца переливаются розовым и фиолетовым.

Подождите, это не медуза. Это вывеска. Неоновая рука в окне. Мальчик, должно быть, включил её, пока мы спали…