Полина села рядом с девушкой, обняв её:

— Это нормально, милая. Горе парализует. Но теперь всё будет хорошо. Прохор о вас позаботится.

Следующий час мы провели в тихой беседе. Илья вспоминал, как отец учил его фехтованию, а Лиза — как мать пела ей колыбельные на французском языке. Слёзы текли свободно, но это были уже не слёзы отчаяния, а слёзы очищения.

Наконец, когда эмоции немного улеглись, я перешёл к практическим вопросам:

— Мне нужны контакты вашего семейного юриста. Выясню, какие у нас есть законные способы оградить вас от притязаний родни.

— Стригайлов Борис Петрович, — ответил Илья. — У отца в кабинете должна быть его карточка. Он ведёт дела нашей семьи уже двадцать лет.

— Отлично. Завтра же с ним побеседую.

— Я предупрежу его о твоё звонке.

— А я знаю одно верное средство избавиться от назойливой родни, — мрачно пошутила Полина. — Навсегда.

Я покосился на неё:

— Графиня, я определённо плохо на вас влияю.

Девушка фыркнула:

— Наоборот, Ваше Сиятельство, — с иронией заметила она, — это вы слишком мягкий. Я бы этих подлецов… — она осеклась, вспомнив о присутствии Лизы.

Мы пробыли в особняке ещё около часа, убедившись, что с молодыми Бутурлиными всё в порядке. Я попросил звонить при малейшей необходимости.

Когда мы вернулись в гостиницу, было уже за полночь. Дождь прекратился, оставив после себя блестящие лужи и свежий запах мокрой листвы.

— Спасибо, — сказала Полина, когда мы поднимались по лестнице. — За то, что взял меня с собой. И за то, что помог им.

— Не за что. Спокойной ночи. Завтра будет трудный день.

В своём номере я долго не мог уснуть, обдумывая произошедшее. Тверские родственники отступили, но вряд ли сдадутся так просто.

Утро выдалось пасмурным. Я сидел в номере гостиницы «Троицкая», глядя на низкие серые облака за окном, когда зазвонил магофон. На экране высветился номер Коршунова.

— Доброе утро, Родион, — поздоровался я. — Есть новости?

— И вам не хворать, Ваше Сиятельство, — в голосе начальника разведки слышалась усталость человека, проработавшего всю ночь. — Информацию собрал. По Сергею Михайловичу Бутурлину картина… скажем так, неприглядная.

— Слушаю.

— Мои источники в Твери подтверждают: у Бутурлина дурная репутация, связи с криминалом, но это только вершина айсберга. Ростовщичество — так, для прикрытия. Основной доход идёт от наркоторговли.

Я выпрямился в кресле.

— Наркотики?

— «Чёрная зыбь», — мрачно подтвердил Коршунов. — Тот самый дурман на основе Реликтов, что распространял в нашем городе покойный Кабан. Помните его, надеюсь?

Ещё бы мне не помнить. Я лично отправил эту мразь на тот свет вместе с его подручными.

— Значит, связи идут через Восточный каганат? — уточнил я, вспоминая допрос Дорофея Савина.

— Именно. Позвольте небольшую вводную, — Родион откашлялся. — Восточный каганат — это такая помойка на юге от Иркутска. Земель у них немного, зато грязи хватает на всё Содружество. Там правят не князья или бояре, а криминальные авторитеты, продажные чиновники и промышленники без совести. Мой информатор, бывший профессор, назвал это… как же… клептократией. Власть воров, если по-простому.

— И Сергей Бутурлин с ними работает?

— Не просто работает. Он один из основных каналов поставки «Чёрной зыби» в центральные княжества. После смерти Кабана тверская ветка взяла на себя часть его маршрутов. Деньги огромные, связи — до самого верха.

Я потёр переносицу, обдумывая услышанное. Ситуация оказывалась хуже, чем я предполагал.

— Что ещё?

— Тверские Бутурлины юридически очень подкованы, — предупредил Коршунов. — У них целая свора адвокатов, связи в судах, договорённости с чиновниками. Если полезут через закон — будут биться до последнего. Держите ухо востро, Ваше Сиятельство.

— Спасибо за предупреждение, Родион. Отличная работа.

Отключив магофон, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Картина становилась всё яснее, и от этого понимания делалось тошно. Сергей Бутурлин добивался опеки не из родственных чувств — ему нужна была законная власть над племянниками и их наследством. И за полгода до совершеннолетия Ильи могло произойти очень многое. Либо «любимые» племянники «добровольно» решат переписать семейный бизнес на заботливого дядю, либо внезапно и трагически погибнут в каком-нибудь несчастном случае. А тогда и делиться наследством не придётся вовсе.

Наркоторговец с криминальными связями, добивающийся опеки над богатыми сиротами. Какие тут могли быть сомнения в его намерениях?..

Завершив разговор, я набрал номер семейного юриста Бутурлиных. Трубку взяли после третьего гудка.

— Юридическая контора «Стригайлов и партнёры», — прозвучал сухой мужской голос.

— Борис Петрович? Это маркграф Платонов. Мне нужна консультация по делам семьи Бутурлиных.

— А, Ваше Сиятельство, — в голосе юриста появились тёплые нотки. — Илья Николаевич предупредил о вашем звонке. Чем могу быть полезен?