Шрифт:
— Вопрос об опекунстве. Могут ли дети вступить в управление семейным имуществом до совершеннолетия?
Стригайлов вздохнул:
— Увы, закон в этом вопросе непреклонен. До достижения восемнадцати лет наследники не могут самостоятельно распоряжаться имуществом. Требуется опекун из числа совершеннолетних родственников. Опекун получает право пользоваться имуществом, но не владеть или распоряжаться им — не может продавать, закладывать, дарить.
— А завещание покойного графа?
— Завещание составлено и заверено должным образом. Один экземпляр хранится у меня, второй — в банковской ячейке Имперского Коммерческого Банка. В нём чётко прописано, что всё имущество переходит детям в равных долях. Но это не отменяет необходимости опекунства до совершеннолетия.
— Понятно. Благодарю за разъяснения, Борис Петрович.
— Всегда к вашим услугам, Ваше Сиятельство. Если понадобится помощь в суде — обращайтесь.
Следующий звонок — Трофимову. Помощник князя выслушал мой рассказ о ситуации с Бутурлиными и взял паузу для консультации с Оболенским. Через полчаса он перезвонил.
— Прохор Игнатьевич, — голос Владимира звучал дипломатично-вежливо, что не предвещало ничего хорошего. — Боюсь, в данный момент Его Светлость не может вмешаться в семейные дела Бутурлиных.
— Но ведь речь идёт о защите несовершеннолетних от алчной родни!
— Понимаю вашу озабоченность. Однако у князя сейчас… как бы это сказать… более масштабные проблемы. Южные районы города всё ещё восстанавливаются после прорыва Бездушных. Идёт реформа органов власти — приходится вычищать коррупционеров из всех управлений. Знатные семьи, потерявшие тёплые местечки, интригуют и жалуются в канцелярию. А тут ещё акт агрессии со стороны Владимира, с которым нужно что-то решать…
Я стиснул зубы, но промолчал. Трофимов был прав — для князя проблемы двух сирот действительно выглядели мелочью на фоне угрозы полномасштабной войны.
— Благодарю за честный ответ, Владимир Сергеевич.
— Удачи вам, Ваше Сиятельство. И будьте осторожны — тверские Бутурлины опасные противники.
Весь день я помогал Илье и Елизавете организовывать похороны. Взял на себя переговоры с похоронным бюро, заказ венков, оповещение родственников и друзей семьи. Церемония прошла достойно — множество людей пришло проститься с графом и графиней. Князь Оболенский прислал представителя с соболезнованиями.
Проблемы начались на следующее утро. Первым о них сообщил Родион:
— Ваше Сиятельство, у нас неприятности. Сергей Бутурлин подал официальную жалобу в княжескую канцелярию. Обвиняет вас в применении запрещённой ментальной магии против мирных граждан.
— Что за чушь? — я поморщился.
— Утверждает, что вы принудили его и супругу против воли покинуть дом родственников, используя ментальное воздействие. Требует расследования и компенсации за моральный ущерб.
Не успел я переварить эту новость, как в дверь постучала Полина.
— Перезвоню, — отозвался я и положил трубку.
— Прохор, ты видел, что творится в Эфирнете? — графиня выглядела встревоженной.
Она протянула мне свой магофон. На экране красовалась статья с кричащим заголовком: «Скандал в высшем свете! Маркграф-выскочка охотится за наследством Бутурлиных!»
Я пробежал глазами по тексту. Анонимный автор живописал, как я «втёрся в доверие к несовершеннолетним сиротам», «выгнал законных родственников» и теперь планирую «прибрать к рукам табачную империю покойного графа».
— Мрази, — выругался я. — А это ещё что?
Полина перелистнула на следующую статью. Там обсуждалось «неподобающее поведение» Елизаветы Бутурлиной, которая «проводит слишком много времени наедине с маркграфом Платоновым». Намёки были настолько грязными, что у меня сжались кулаки.
Н-да, началось в остроге утро…
Глава 9
Я со сжатыми кулаками смотрел на грязные статьи в магофоне. Утро действительно началось скверно, но сидеть сложа руки я не собирался.
— Бедная девочка, — прошептала Белозёрова. — Если эти слухи дойдут до неё…
— Не дойдут, — отрезал я.
Я встал и прошёлся по комнате, обдумывая контрмеры. Тверская родня оказалась умнее, чем я предполагал. Вместо прямой атаки они били по репутации — моей и Елизаветы. В высшем свете это могло оказаться опаснее любого кинжала.
Глубоко вдохнув, успокоился. Враг сделал свой ход — пора было ответить.
— Прохор? — Полина с беспокойством наблюдала за мной. — Что будешь делать?
— Для начала совершу пару звонков, — ответил я, — а потом обсудим, что ещё можно сделать в этой ситуации.