Елизавета дрожащими руками (судя по навернувшимся слезам - не только от слабости) приняла часы, смотрела на них, словно это было некое чудо невиданное. Может, для нее и действительно невиданное: секундная стрелка, золоченный циферблат с выпуклыми голубыми цифрами, массивный золотой корпус, заморская работа. Только нижняя крышка из белого металла и по ней гравировка: "Саше - от друзей"

Взволнованная неожиданным предложением, женщина не находила слов. Подняв на него влажные глаза, она наконец бессвязно запричитала:

– Отчего ж господь не послал мне тебя раньше!.. Да ежли б знать, что у Вани, - взглянула на куму, - что он даст мне такое сокровище!.. Был бы мой Митя теперь уже дома!.. Но я пойду обязательно, доползу до этого лагеря смерти, живая или мертвая... Вот токо денек-другой передохну и отправлюсь. Спасибо тебе, сынок, за все: и за часы, и за помощь в хозяйстве, и за заботу о детях...

– Ну что вы, теть Лиза!
– перебил ее Ванько.
– Не стоит благодарности. Успокойтесь!
– И он ушел к себе в комнату.

Ч е г о не упомянула Агафья Никитична в своем недавнем разговоре с Тамарой, так это - что ее сестра Матрена уже дважды наведывалась на хутор, и все из-за Валеры. Не упомянула, чтобы девочка не подумала, будто от них здесь попросту хотят отделаться. А между тем это далеко не так. Малыш разбередил в сердце сестры нерастраченные любовь и нежность, невостребованное материнское чувство - она спала и видела сиротку своим сыночком; ей не терпелось наглядеться на него, снова подержать на руках...

И вот решено было сходить к ней в гости всей семьей.

Из осторожности пошли раздельно: мать с Тамарой кружной дорогой, Ванько с братом - напрямик через станцию.

В этот раз дядя уже не был чужим. Путешествие у него на руках доставляло ему истинное удовольствие, и мальчуган за всю дорогу о сестре и не вспомнил. Поначалу испуганно таращил глазенки, когда "дада Ванко" подбрасывал его, словно мячик, выше себя, но вскоре понял, что это нисколько не страшно и не опасно; звонко визжал, заливался смехом и требовал повторить "исе".

Тетя, увидев дорогих гостей, расцвела в улыбке, кинулась навстречу.

– Валерочка, моя ж ты рыбка золотая! Ты меня не забыл?
– протянула к нему руки.
– Ну, иди же ко мне...

Рыбка смотрела настороженно, воздерживалась: мне, дескать, и тут неплохо.

– Не помнишь меня? Ну, скажи, кто я?

– Я тебя помню: ты тетя.

– На маму разве не похожа?

– Мама халосая. У мамы вава...

Ванько заметил, как у тети сверкнули на глазах слезы, но она старалась не подавать виду. Говорила все так же весело-ласково:

– Я тоже буду тебе хорошей мамой. Ну, давай мне ручки!

– Ты халосая, токо длугая, - стоял мальчик на своем, но руки протянул. И тут же был притиснут к груди и обцелован.

От жалости ли к сиротской судьбе ребенка, от счастья ли держать его на руках, только тетя не в силах была сдерживать слезы, и Ванько, чтобы отвлечь ее, спросил:

– Не ждали нас сегодня?

– Ой, я вас кажен день ждала!
– Прошли в дом.
– А севодни смотрю, а Мурка так же умывается! И лапой-то все вроде как с вашей стороны. Ну, думаю, быть нынче гостям. Ты один?

– Мама с Тамарой должны вскорости подойти. Мы с Валерой оказались пошустрей, правда, Валера?

– Плавда, - согласился тот.

– А вон и они, легкие на помине!

Тетя передала мальчика и выскочила встречать. В окно было видно, как, по обыкновению, чмокнулись они с матерью, затем она привлекла к себе Тамару и тоже поцеловала и пригласила в дом.

Когда показалась в дверях сестра, Валера, притаившийся у косяка, набросился на нее, надув щеки и вытаращив глазенки:

– У-у! Я волк, залас тебя съем!
– И рассмеялся, довольный произведенным эффектом: Тамара сделала вид, что страшно испугалась.

Все тоже засмеялись, а тетя опять взяла его на руки.

– Ой, какой страшный волчище!
– заговорила к нему.
– А ты маму не съешь?

– Не-е, тебя не съем. И Тамалу не съем, это я налосно.

– Ах ты ж моя умница!
– Она принялась его тормошить, но он заметил "своих" слоников и, как тогда, потребовал: "Дай цацу!"

Усадив гостей, Матрена подала на стол, и пошла беседа...

Она сообщила, что за все время к ней на отшиб "ни одна зараза не заглядывала" - детям будет здесь совершенно неопасно. Ей хотелось с "седнишнего" дня оставить у себя и "дочку", но Ванько возразил (и Тамара его поддержала) по той причине, что теть Лиза опять ушла в Майкоп и Вере нужно помочь по хозяйству. Но заверил, что они часто будут приходить в гости, а в дальнейшем Тамара будет жить "то у вас, то у нас".