— Бум.

Я судорожно выдохнула.

— Бум.

— Так что в ответ на дурацкие мысли в твоей хорошенькой головке: я не желал Беллу, ничего и близко похожего не было с ней, — продолжил он. — Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Я хочу дружбы. Я хочу твоей компании. Я хочу разговоров. Я хочу просто проводить время с тобой. И я даже не думаю спешить. Я не хочу, чтобы тебе казалось, будто я не понимаю, к чему все идет, или что я, целуя тебя, ищу больше того, что ты готова дать. Я не хочу поступать так с тобой. Я не хочу брать то, что ты не готова дать, и я не хочу давить, ясно? — Он в очередной раз провел ладонью по волосам и вздохнул. — Секс даже и не важен. Это лишь одна часть — часть, которая может подождать, сколько тебе угодно.

Он был прав.

Ох, боже, он был прав целиком и полностью.

Унижение затопило меня.

— Не думаю, что я готова, Джонни, — прошептала я, краснея.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Все в порядке.

В его голосе не прозвучало ни малейшего сомнения, и я ухватилась за его уверенность.

— Хорошо, — пробормотала я, придвигаясь ближе.

— Ты делаешь меня счастливым, — прошептал он. — И я не хочу это терять. Я хочу держаться за тебя.

— Джонни... — Я умолкла ненадолго, оценивая важность того, что он сказал. — Ты тоже делаешь меня счастливой.

— И мне кажется, я тебе должен новую пару колготок. — Он показал на здоровенную стрелку на моих колготках и робко усмехнулся. — Извини.

Я улыбнулась:

— Это не важно.

Он приподнял руку, и я скользнула под нее.

— Мне нравится то, что сейчас между нами, Шан. — Его слова закутали мое сердце в уютное одеяло. — Мы двинемся дальше, когда придет время, — добавил он после многозначительной паузы. — Я не спешу. — (Я почувствовала, как его губы коснулись моей макушки.) — Только не с тобой.

33

СПАСИБО, ГОСПОДИ

ДЖОННИ

Я был святым.

Без шуток.

Я был искренне уверен, что заслужил медаль за самообладание, которое проявил с Шаннон там, в спальне. Сомневаюсь, чтобы нашелся другой парень моего возраста при таких чувствах к девушке, как мои чувства к Шаннон, — к девушке, похожей на Шаннон, — который сумел бы остановиться и не пойти дальше.

Несколько часов спустя я все еще старался оценить все то лучшее и худшее, что я когда-либо сделал. Потому что мне хотелось оказаться внутри этой девушки больше, чем дышать, и ее девственность маячила перед моим носом, словно долбаный Большой шлем22, — и это было сильнейшее искушение. Но я поступил правильно, чтоб меня! Я остановился. Я поставил ее желания выше моих, и это отчасти меня успокаивало. Так что потом, когда я высказался и мы спустились, я пил горячий шоколад с ее подругой, болтал, подбадривал Шаннон — она в этом нуждалась — и сдерживал Гибси, насколько мог, и все это в глубочайшем унынии из всех, известных человеку.

Когда Шинейд Биггс вскоре после девяти вернулась с работы и выставила нас с Гибси, я был готов зарыдать от радости. При всей ее бесцеремонности, я был ей признателен, потому что мне требовался перерыв.

Я хотел поскорее попасть домой, потому что уже не мог выносить все это.

Больше пяти сраных месяцев прошло, и, с болью или нет, я собирался кончить.

Даже если меня это убьет, на хер.

Я почти ни слова не произнес всю дорогу до дома. Одно только предвкушение уже убивало меня, я превратился в комок нервов. Страх, волнение и жажда возбуждали меня, их подстегивали воспоминания: Шаннон лежит на спине, и я между ее ног...

К счастью, Гибси тоже о чем-то сосредоточенно думал, пока вел машину, и даже не заглушил мотор, когда остановился перед моим домом. Вместо того он почти равнодушно сказал:

— Заскочу за тобой утром, чел, — и тут же снова уставился в лобовое стекло.

Я понятия не имел, что с ним не так, — наверное, он дулся из-за того, что мать Клэр нас выгнала, — но пока не мог думать об этом: я собирался, черт возьми, подрочить, так что его проблемы стояли далеко не на первом месте.

Когда я вошел в дом, мне показалось, что сам Иисус приглядывает за мной с небес, потому что мама вела какой-то деловой разговор и громко командовала через гарнитуру, расхаживая по кухне с папкой в руке. Богом клянусь, я готов был упасть на колени и вознести молитву при виде этой картины. Когда она попыталась поймать мой взгляд, я быстро поднялся по лестнице, опираясь на костыль, — скорее ради нее, чем ради себя.

На время изгнав из спальни Сьюки, я захлопнул дверь и стал быстро раздеваться. Почему так хотелось раздеться догола, я бы не смог объяснить, но я весь горел и нуждался в передышке.

Чувствуя, как проклятая смесь возбуждения и страха дрейфует по телу, я сел на край кровати, замер, как статуя, и уставился на свой стоящий член.

Ну, была не была...

Напрягшись всем телом, я опустил руку и сдержал дыхание, ожидая боли, к которой уже привык, — боли, которую уже ассоциировал с членом.

Вверх-вниз...

Еще раз...

И еще раз, осторожненько...

Когда боль не появилась, я наконец перестал сдерживать дыхание, упал на спину и уставился в потолок.

«Спасибо, Господи...»

Закрыв глаза, я врубил в голове все запрещенные сцены с изображением Шаннон и пустился во все тяжкие.

34

МИГАЛКИ И НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ШАННОН

Тело сжималось от напряжения всю дорогу домой. Знакомый ужас вернулся на свое место, стирая все хорошее, что было за день. Все мысли о Джонни я спрятала в коробку внутри головы, оставила их взаперти, подавила все эмоции и переключилась в режим выживания. Все равно что запереть солнечный свет внутри старого, затянутого паутиной сундука, чтобы темнота вокруг меня его не поглотила.