— Из-за члена?

— Из-за него, из-за яиц, из-за девчонки, из-за игры... — Я замолчал и судорожно вздохнул. — Я здесь просто с ума схожу. — Оттолкнув поднос, я откинулся на подушки. — И я волнуюсь.

— Вполне понятно, — согласился Гибс. — Но с тобой все будет в порядке...

— За нее, — со стоном пояснил я. — За нее волнуюсь, Гибс.

— Почему?

— Она в ту ночь сказала мне кое-что, — признался я, теряясь. — А я не могу вспомнить. — Проведя рукой по волосам, я выложил лучшему другу все свои сомнения. — Что-то насчет ее отца. — Скривившись, я постарался поймать воспоминание, но оно продолжало ускользать от меня. Я опять разочарованно вздохнул. — Думаю... — Резко замолчав, я потер переносицу, понимая, что, если скажу это вслух, забрать слова назад не получится.

— Думаешь?.. — подтолкнул меня Гибси.

— Только между нами, — предупредил я.

— Всегда, чел, — кивнул он.

Снова вздохнув, я сел и обеими руками отвел назад волосы, полный неуверенности и тревоги.

— Я видел разные вещи, — медленно начал я, внимательно наблюдая за ним, проверяя его преданность, хотя и знал, что в этом нет нужды.

— Мертвых?

— Да блин!

— Ладно, ладно, прости, — поспешил сказать он, становясь серьезным. — Рассказывай.

Я сердито посмотрел на него, убеждаясь, что в его глазах нет насмешки, а потом продолжил:

— Видел на ней.

— На ней? — Брови Гибси сдвинулись.

Уронив руки на колени, я беспокойно мял простыню.

— У нее на теле. — С виноватым видом я глянул на него и выпалил: — Слишком многие вещи происходили слишком часто, и эти совпадения никак не объясняются случайностью.

Глаза Гибси сузились, когда до него дошло.

— Вещи типа синяков?

Я медленно кивнул.

— Где?

— Везде, — болезненно вздрогнул я. — По всему телу, Гибс.

— Хреново.

— Сначала я думал, что над ней опять издеваются... — Я помолчал и почесал нос, чувствуя себя полным дерьмом из-за того, что предаю ее доверие, но это пожирало меня изнутри. — У нее было поганое время в Баллилагинской муниципальной школе, Гибс. Реально херовое. И я с этим разобрался — ну, мне казалось, что разобрался, но...

— Но?

— Но я знаю, что тут что-то еще, Гибс. Может, я сейчас похож на психа, но для меня все по-настоящему. Уверен: что-то есть. Я помню, как она мне что-то сказала в ту ночь. — Я ненавидел себя за то, что не мог восстановить критически важную часть мозаики. Я ведь нутром чуял, что упускаю нечто жизненно важное. — Но теперь мне кажется, я догадался.

— Да? — Гибси теперь говорил так серьезно, как никогда в жизни. — И ты знаешь, кто?..

Медленно кивнув, я посмотрел ему в глаза, молясь, чтобы он не осудил меня за слова, которые я готовился произнести. Оставался ведь шанс, что я ошибаюсь, — огромный, колоссальный, размером с Большой каньон шанс, — но я так не думал, а риск того стоил, речь ведь шла о ее безопасности.

— Думаю, это ее отец, Гибс. — Подавив неуверенность, я заглянул в глаза лучшему другу и сказал: — Думаю, что Шаннон избивает ее отец.

Я был математиком по натуре, а общим знаменателем в каждой проблеме, которую я пытался решить относительно Шаннон Линч, был ее отец.

Она произнесла «отец».

Сказала мне это.

Я знал, что она сказала.

Сказала что-то о своем проклятом отце.

Я просто не мог прийти к конкретике.

И много дней мой ум кружил, возвращаясь к каждому разговору с ней, пытаясь найти нечто такое, что я упустил.

И что бы я ни делал, как бы упорно ни думал об этом, память неизменно возвращала меня к тому первому дню, к нашему диалогу, когда Шаннон не слишком осознавала, что говорит.

«— Вот об этом. — Снова провел пальцем по старой отметине. — Откуда шрам?

— Отец, — ответила она и тяжело вздохнула».

«— Отец меня убьет, — давилась она словами, держась за порванную юбку. — Форме конец».

«— Джонни, — простонала она и поморщилась. — Джонни. Джонни. Джонни. Это плохо...

— Что? Что плохо? — стал допытываться я.

— Мой отец, — прошептала она».

Если я ошибался, а такой шанс был велик, Шаннон никогда меня не простит. Я уже был в опале из-за всего, что сделал, но, обвинив ее отца в насилии, мог забить последний гвоздь в гроб наших потенциальных отношений.

Да ты, наверное, и так все просрал, Джонни, дружище...

Дерьмо.

Я просто терял рассудок, когда мозг сталкивался с самыми отвратительными, грязными, бесчеловечными мыслями, навеянными наркотиками.

Правда ли отец Шаннон бьет ее?

Не дурак ли я?

Я стыдился этих мыслей, но они были тут, в моей голове, они кричали, кипели и приводили меня в безумное волнение.

Он издевается над ней?

Что там происходит?

Я никогда не встречался с этим человеком, но ведь наверняка же брат или мать должны были вмешаться...

Мать Шаннон я однажды видел, хотя эту встречу и не назвать дружеской, — показалось, что эта женщина искренне любит свою дочь.

Выглядела она хорошо.

Здоровая и беременная.