— Когда это случилось?

— Когда я была маленькая. — Я с трудом сглотнула, чувствуя жгучую боль. — И это было... неприятно.

Джонни кивнул, и жаркий интерес в его глазах дал мне понять, что он запомнил мои слова. Все в этом парне выходило за любые рамки. Он был слишком умен, чтобы оскорблять его ложью или полуправдой, так что я и не стала.

Вместо того я стала рассказывать правду.

— Они не хотят, чтобы я с кем-то об этом говорила...

А в особенности с тобой.

— Кто такие «они»?

— Моя мать, — объяснила она, чувствуя себя неуверенно и настороженно. — И Даррен.

Брови Джонни недоуменно приподнялись.

— Даррен — это тот твой брат, который больше не живет в Корке?

Я кивнула:

— Он вернулся.

Брови Джонни буквально взлетели.

— Когда?

— После этого. — Я смущенно показала на себя. — Он говорит, что теперь будет жить дома и что собирается помочь маме с детьми и, ну... с моим о-отцом. — Мне едва далось последнее слово.

— Он говорит? — Джонни прищурился. Ну да, он слишком догадлив. — Но ты ему не веришь?

— Я вообще не знаю, чему теперь верить. — Я пожала плечами; я слишком устала, чтобы ставить между нами барьеры. — Куча взрослых говорят всякое, болтают вокруг меня и поверх моей головы, а я просто...

— Сыта по горло всем этим дерьмом? — продолжил Джонни, сжав мою руку.

— Да, — кивнула я, благодарная ему за такое резкое истолкование. — Я сыта по горло всем этим дерьмом, Джонни.

— А где сейчас твой отец?

Я дернула плечом:

— Не знаю.

— Что значит — не знаешь? — Тон Джонни был резким, даже злым. — Его не арестовали?

— Он сбежал... смылся после того, как все случилось, и с тех пор его не видели, — прошептала я, чувствуя панический страх при мысли, что отец где-то неподалеку. — Даррен говорит, что его найдут и арестуют, но Джоуи в этом совсем не уверен. Никто мне ничего не говорит... ну, кроме Джоуи. Джо думает, что папа, скорее всего, у своих друзей в Уотерфорде, залег на дно, пока пыль не уляжется и мама снова... — Я удрученно вздохнула и пробормотала: — Снова его не примет.

— Обратно?

Я лишь кивнула.

— Я правда не собиралась говорить об этом с...

— Но это же я, — сказал Джонни, приподнимая пальцем мой подбородок. Заглянув мне в глаза, он добавил: — Ты можешь говорить мне все, ладно?

— Я боюсь, — призналась я, прикусывая нижнюю губу. — И я не хочу возвращаться домой.

— К маме?

Я снова напряженно кивнула.

— Потому что она тебя подвела, — тихо произнес Джонни. — Потому что ты ей не доверяешь.

— Она обещала много раз, но все это было просто так, пустые обещания. — Вздрогнув, я хотела обхватить себя руками, но вместо того крепче ухватилась за его теплую ладонь. — Предполагается, что мы должны ее пожалеть из-за того, что ей пришлось вытерпеть, потому что она тоже жертва, и я это знаю, правда, но я просто... Я не могу найти в себе жалости.

Привычный страх и неуверенность, что я всегда испытывала рядом с Джонни, теперь исчезли. Я открылась до мозга костей, я лежала обнаженная перед этим парнем, а он все еще был здесь, все еще смотрел на меня теми же глазами, все еще ждал большего.

— Теперь она получает поддержку, полиция и социальные службы явно уверены в ее способности заботиться о нас... поэтому они с ней работают. Назначают разные консультации, социальную помощь...

— Но ты не веришь? — спросил Джонни. — Ты не думаешь, что она справится?

— Я знаю, что она никогда не причинит нам вреда, — тихо сказала я. — По крайней мере, намеренно. Она не жестокая, Джонни, и она не грубая. Она просто слабая. Даррен постоянно твердит, что мы должны набраться терпения и дать ей шанс, но я... Я не могу на это надеяться. — Я схватила его кисть обеими руками и крепко сжала. — Потому что я все это уже видела. Она снова его примет... я знаю, примет, — и что тогда? Что тогда будет? — Я отчаянно боролась с эмоциями, стряхивая проклятые слезы. — Ничего. Ничего не случится, как всегда, а я так уже от этого устала, Джонни... — Нервный вздох вырвался сам собой. — Я хочу уехать из этого города, уехать далеко-далеко и никогда не возвращаться.

— А ты можешь им это сказать? Что ты не хочешь возвращаться домой, к ней?

— И куда я денусь? И что будет с моими младшими братьями, если я так поступлю? Они-то хотят жить с мамой.

— Ты уверена?

— Олли и Шон хотят. Насчет Тайга я не знаю, но он вообще не слишком разговорчив, а Джоуи уже больше восемнадцати, так что по закону может жить где пожелает. — Я чувствовала, что сдаюсь. — Если я начну давить, если скажу им, что не буду с ней в безопасности, они тут же отдадут нас под опеку и разделят. — Я нахмурилась и поморщилась, прежде чем призналась: — Я вру как дышу. Даже себе. Большую часть времени я сама не знаю, где правда, а где ложь. Мне нужно все хорошо обдумать, серьезно и долго. Я столько времени все скрывала, что вообще не уверена, что ясно все понимаю. И теперь сомневаюсь в себе, потому что продолжаю думать: а вдруг я ошибаюсь насчет нее? Что, если я зря думаю о ней плохо?